2
Сначала они думали грабануть киоск с табаком. Долго ходили вокруг, принюхивались. Но у одного из них, Боди, была аллергия на табак, ему сразу же стало плохо, и киоск оставили в покое. Приятель Боди, Ветал, после этого с другом не разговаривал, хотя в душе радовался, что все так обернулось, поскольку никто из них не курил, и зачем им был нужен этот киоск, никто не знал. Друзья как раз заканчивали школу, были неисправимыми романтиками и лузерами, алкоголь им не продавали, и женщинам они не нравились. В принципе, мужчинам тоже. Никому они не нравились. И вот однажды у себя, в харьковском предместье, им попался пьяный коммерсант, мирно спавший на лавке под салоном игральных автоматов. Тут уж друзья решили его бомбануть, скажем — забрать мобильник. У коммерсанта их оказалось три, так что они все три и забрали. Наутро мобильники начали звонить. Друзья растерялись, пришли на радиорынок и почти за бесценок скинули первые два, оставив третий на всякий случай у себя. Бодя паниковал, кричал, что их теперь, наверно, будут искать, и предлагал куда-нибудь урыть, скажем — в Крым, к морю. На вырученные от продажи телефонов деньги они взяли две плацкарты и в тот же вечер вырвались из города в темное и сладкое неизвестное. Ночью им снились боевые корабли. На постель денег не хватило.
Пересев в Симферополе, они доехали до Алупки, сошли с автобуса и пошли смотреть город. Долго фотографировались под зеленого цвета памятником Ленину, которого Ветал из-за штанов в обтяжку сначала не узнал и долго убеждал Бодю, что это какой-то местный тип. Купили чипсов. На этом деньги закончились. Приятели вышли к морю, уселись на камни и стали рассматривать белые, как вагонная постель, небеса, слушая мелодии из мобильного телефона. Был март, и жизнь казалась бесконечной и сладкой, как бесплатная карамель.
Можно было устроиться матросами на один из сухогрузов, ходить под каким-нибудь экзотическим флагом какой-нибудь непризнанной африканской республики и иметь настоящий паспорт моряка — пропуск в самые темные и самые сладкие врата, заходить в черные горячие порты, заливаться алкоголем и спать с веселыми безотказными китаянками, провозить в желудках контрабанду и торговать краденой одеждой, носить фальшивое золото и водиться с самыми большими негодяями в городе, если только такие найдутся. Можно было болтаться в соленых, как слезы, водах Красного моря, таскаться вдоль эфиопских берегов, питаясь только рыбой и анашой, переезжать из города в город, тереться между шумной портовой публикой, пить с мичманами и корабельными врачами, петь с убийцами и извращенцами, охотиться на акул, драконов и хищных коварных осьминогов. Можно было выбирать из жизни самые лучшие и самые жирные куски, начинать все сначала и ни от кого не зависеть, мчаться вслепую сквозь морское марево, пробиваться сквозь волны, терпеть жажду и голод, вмерзать в лед и гореть на медленном жарком огне, чтобы наконец добраться до места назначения, где тебя всегда ждут слава, почет и сладкая безумная любовь. Главное — сейчас не подавиться чипсами.
Под вечер голодные приятели вернулись к памятнику Ленину, чтобы продать последний мобильник. С ними разговорился чернокожий подросток, старше их на пару лет, который выгуливал под памятником своего боксера и назвался Габриэлем, сказал, что денег у него нет, но есть комната, в которой сейчас никто не живет, и потому он может сдать ее на несколько дней. В обмен на телефон, понятное дело. Друзья какое-то мгновенье колебались, но всего лишь мгновенье. В комнате из мебели была кровать, они завалились в нее, не снимая одежды, и беззаботно проспали почти до обеда.
Утром Бодя нашел под кроватью старые шахматы. С шахматами в руках они и зашли в санаторий Министерства обороны, нашли там на лавках пару не первой молодости полковников и предложили сыграть. Выиграли двадцать долларов и пачку сигарет и пошли покупать чипсы. И вот в магазине они подошли к эффектной женщине в черном, которая стояла около прилавка, рассматривая бутылки с мадерой, и попросили купить им пива, женщина тщательно осмотрела их, с головы до ног, взяла вина и пригласила к себе.
Жила она в том же санатории Министерства обороны, была офицерской вдовой и носила черное платье с глубоким вырезом, на пальцах имела золотые перстни, на шее — тяжелые украшения, была тщательно накрашенной, несколько растерянной и мечтательно смотрела в сторону моря. Друзья сидели рядом с ней за столом, не знали, куда девать руки, нервничали и потели. Вдова предложила откупорить вино, сначала за дело взялся Бодя, вино выскальзывало у него из рук, бутылку забрал Ветал, но тоже напрасно, вдова только махнула рукой и достала откуда-то из серванта недопитую водку. Друзья выпили и с ходу опьянели. Женщина много курила, расспрашивала их о школе и рассказывала про личную жизнь.