Каждому, кто знает японский или просто сталкивался с японцами, часто приходится отвечать любопытствующим, есть ли в японском такие же ярко выраженные диалекты, как в китайском, как можно выучить эту «китайскую грамоту» из «закорючек» и т. д.
В. М. Алпатов, доктор филологических наук, заместитель директора Института востоковедения РАН и один из ведущих специалистов по японскому языкознанию, объясняет «все, что вы хотели знать о японском, но боялись спросить». При этом научная тщательность в изложении материала очень удачно сочетается с познавательностью, поэтому в извинениях — за то, что знающему японский может быть неинтересно, а незнающему скучно, — нет особой нужды.
Справедливо замечая, что основополагающих работ по японской лингвистике на русском в общем-то нет (работы наших ведущих японоведов Н. Невского и Н. Конрада начала прошлого века устарели, новые же исследования посвящены отдельным языковым явлениям), Алпатов начинает с самого начала — возникновения языка (до сих пор спорной является атрибуция японского к определенной языковой семье) и его становления (период китайского влияния в древности интересным образом рифмуется с англоязычной экспансией в наши дни).
Эти — в общем-то, не составляющие тайны — факты становятся поводом поговорить о менталитете японцев: о том, как японцы гордятся своим языком (если, к примеру, для нынешних англичан «Беовульф» — недосягаемая древность, то для японцев «Манъёсю» [2] более актуальна и некоторые слова из нее встречаются не только в словарях, но и в живой речи), почему никогда не перейдут на безиероглифическое письмо (опять же из-за гордости и — обилия омонимов, различимых при написании определенными иероглифами), и почему, в конце концов, трехцветную кошку чаще всего зовут Mike (ответ — потому что «микэ» означает «три цвета»).
Таких психолингвистических «приколов» там, где фигурируют японский язык и его любознательные и патриотичные носители, всегда много. Японцы обожают говорить по-английски, поэтому, хоть и знают его в большинстве случаев очень плохо, даже спрашивающему их по-японски иностранцу будут упорно отвечать по-английски; еле-еле говорящий по-японски иностранец вызовет массу комплиментов, говорящий же бойко — подозрение; японцы могут обсуждать с тобой чайное действо на японском, но, увидев, что ты прочел иероглифы на знаке дорожного движения, непременно удивятся: «Как, вы и иероглифы знаете?» Все это, говорю по собственному опыту, действительно так.
Впрочем, у всего есть объяснения и аналогии. Например: «В японском языке есть более десятка слов со значением жена ; однако один японец в разговоре с нами, рассказав, что он не был в СССР, а вот его жена туда ездила, назвал ее waifu из wife . Казалось бы, зачем еще слово? Но если речь идет о действиях, не сочетающихся с традиционными правилами женского поведения (например, если жена путешествует без мужа), то уместно действительно waifu , а, скажем, не kanai , что буквально значит внутри дома ».
К этой книге, продолжающей работу 1988 года «Япония: язык и общество» с учетом дальнейшего развития языка и влияния на него новых реалий (прежде всего Интернета), можно предъявить только одно замечание: анализируя безэквивалентную лексику на примере женской лексики и, в частности, «каваий» («кавай») — милый, хорошенький, прелестный, Алпатов пишет о том, что «если бы русский язык массово контактировал с японским, то именно эта категория („женская речь”. — А. Ч. ), вероятно, имела бы шансы проникнуть в русский язык (как могло бы быть заимствовано и слово kawaii )». Но в Рунете не только у фанатов манга и аниме вполне в ходу слово «кавайный». Это к вопросу о влиянии и темпах изменения любого языка в принципе... [3]
А л е к с а н д р К у л а н о в. Обратная сторона Японии. М., «АСТ»; «Астрель», 2008, 350 стр.
Александр Куланов — журналист, специализирующийся на Японии; главный редактор «Японского журнала» (Japon.ru), выпустил книги «Тайва. Разговоры о Японии. Разговоры о России», «Обнаженная Япония, или Эротические традиции Страны солнечного корня» и «Россия и Япония: имиджевые войны» (совместно с В. Молодяковым). Из названий уже ясны, наверное, плюсы и минусы книг: интерес к «броским» явлениям, использование, не всегда композиционно и стилистически оправданное, своих старых газетных и журнальных статей, языковые и фактологические огрехи (приписывание авторства «Записок от скуки» женщине [4] и т. д.), но при этом — настоящий, не поддельный интерес к предмету разговора.