Люди за столами, люди в креслах, люди на сиденьях амфитеатра — человек «выше пояса», вот что такое телевизионная картинка цивилизованной «реальности». Внутри этой картинки происходит бесконечный процесс обсуждения всех сколько-нибудь актуальных вопросов, от похудения до макроэкономики. Однако чтобы побеждать проблемы, надо не только их обсуждать, но делать что-то еще. Телевидение может только обсуждать. В повседневности же обсуждений оказывается недостаточно, как и целенаправленной мирной активности. Проблемы остаются, трансформируются, иногда ослабевают, а иногда усложняются.
Видимо, по причине вечной и непобедимой проблемности реального бытия современному человеку необходимо периодически созерцать проблемы победимые, имеющие не только корни, выступающие наружу, но и концы, которые обрубаются к финалу сюжета.
Терапия виртуальным насилием
По всем каналам идут художественные фильмы и сериалы о людях вооруженных и опасных. Они позволяют оторваться от реально не решаемого и приобщиться к виртуально разрешимому. Глубокое морально-эстетическое удовлетворение, которое испытывает аудитория криминального кино-на-ТВ, невозможно переоценить. Одно дело — специально идти в кинотеатр, покупать билет (а на не утренние часы билеты теперь отнюдь не дешевые), ломать свой обыденный график. Может, оно того и стоит.
Только в означенной ситуации получается, что зритель бросает все, чтобы заниматься проблемами героев криминальной виртуальности. При нынешних темпоритмах бытия такое можно себе позволить в качестве исключения, праздника, но совсем не в качестве регулярного правила. А современному человеку требуется не еще один вариант перенапряжения, но терапия, притом регулярная, а не от случая к случаю.
Когда есть возможность просыпаться и засыпать, созерцая человека с ружьем или огнеметом, завтракать под человека с автоматом Калашникова, а ужинать под человека с пистолетом, это похоже на безразмерный курс психотерапии на дому.
В виде живительных и даже спасительных инъекций телезритель получает те иллюзии, которые греют вне зависимости от наличия индивидуального здравого смысла и житейского опыта.
Может показаться странным, но первым «лечащим» фактором является само обилие насильственных смертей в кадре. Конечно, плохо, когда в людей стреляют, когда людей пронзают острыми предметами, режут на части, сбрасывают с большой высоты, топят и лишают жизни более замысловатыми способами. Но все-таки такие смерти — принципиально лучше, чем, как сказал Высоцкий, от водки и от простуд. Добавим — от старости и от болезней, перед которыми медицина, а значит — и человечество в ее лице бессильны.
Насильственные смерти практически вытесняют из криминальных жанров ненасильственную, естественную смерть. Создается иллюзия, что именно брутальное насилие — основная причина прекращения жизни земного человека. Может быть, если бы никто ни в кого не целился, люди и не умирали бы никогда. Каждый знает, что это не так, — жизнь конечна, человек смертен. Но не получать тому подтверждений так хочется! Иметь альтернативный закон природы — о ненасильственном бессмертии — так заманчиво! И плевать, что сей закон учрежден и действует лишь в рамках криминальной теле- и кинореальности. Сойдет и так, в виртуальном пространстве, доступном для ежедневного созерцания.
К тому же большинство телезрителей — люди мирные и мирных профессий. Они тем самым получают от жанра надежду, что криминальные конфликты их не заденут. Стало быть, и смерть не догонит. Да и в любом случае, вон там на экране уже столько людей угробили, а мы тут еще живем и переживем не одну сотню молодых и мускулистых парней из телекино.
Вторым успокоительным фактором оказывается то, что цивилизация на глазах начинает превращаться в дикие джунгли, в мир стихийный и слабокультурный. Каковы наиболее повторяемые эпизоды погонь и потасовок? Рассыпаются овощи и фрукты с рыночных прилавков, рушатся аккуратные пирамиды ящиков или коробок в супермаркетах, разбиваются стекла витрин и целые батареи бутылок в питейных заведениях. Горят и взрываются автомобили — святая святых техногенного мира. Человек созидающий компенсирует не реализованную в социуме потребность в деструкции, разрушении, агрессии.