поддержку еврейских организаций, я мог бы сделать больший вклад в укрепление позиции сионизма среди неевреев. <...>”. Прямого ответа на это письмо я не получил, но готов биться об заклад, что один из американских евреев, посетивших вскоре Москву, наводил обо мне справки”.
Иван Аксенов. Муми-тролли: равнение нале-е-во! — “Рабкор.ру”, 2009, 13 ноября <http://www.rabkor.ru>.
“Мир муми-троллей — это мир тотального отрицания рыночного обмена”.
“Одним словом, Морра — это холод, смерть и рыночный обмен, то есть капитализм. Кроме Морры в мире муми-троллей есть еще один объект всеобщей нелюбви: это представители власти”.
Наталья Андросенко. Поражение, которое всегда с тобой. Памяти Милорада. — “Русский Обозреватель”, 2009, 2 декабря <http://www.rus-obr.ru>.
“Да, Павич был постмодернистом — среди фокусников вроде Борхеса, Фуко, Сартра, Кортасара, Умберто Эко, на которых столь щедр <...> ХХ век. Но он был единственный, кто поставил постмодерн на службу традиционных ценностей”.
“В последних произведениях откровенно халтурил, повторялся — вставлял в тексты целые куски ранее изданных рассказов — мелочи, право”.
“Бесспорно то, что это был последний великий писатель славянской культуры”.
Андрей Архангельский. Рынок вреда. — “Взгляд”, 2009, 12 ноября <http://www.vz.ru>.
“Всякий деятель искусства в России, даже настроенный либерально, сегодня неизбежно приходит к внутреннему противоречию: он одобряет рыночную экономику в целом, вообще, в принципе, но как творческая личность он рынок — ненавидит”.
“Я не знаю ни одного выдающегося художественного результата, сравнимого хотя бы с советскими образцами, в литературе или в кино, который мы бы получили в течение последних 15 — 20 лет благодаря рынку — скорее вопреки”.
“В условиях немобильного, консервативного рынка его игнорирование оказывается для культурных институций удачной рыночной стратегией: таким образом ты позиционируешь себя как сверхценность”.
Андрей Архангельский. Молодым опять дают. — “Взгляд”, 2009, 26 ноября <http://www.vz.ru>.
“Есть гетто современного искусства (частные театры, галереи, клубы) и гетто академическое — где почти все государственные культурные учреждения. Вместе они образуют не тело культуры, а две крохотных лампочки по ее бокам, которые светят едва различимым светом: между ними раскинулась пустыня по имени энтертеймент, развлечение. И классика, и современность у нас — это, по сути, заповедники, лишенные связи с окружающим миром. Они застыли — один в своем академизме, а другой, что интересно, в своем новаторстве. <...> Причем „молодые” умеют организовать не меньший заповедник, чем „старики””.
Варвара Бабицкая. ·Роман Сенчин. “Елтышевы”. — “ OpenSpace ”, 2009, 12 ноября <http://www.openspace.ru>.
“Новый реализм Сенчина — это, в сущности, старый, привычный и традиционный реализм, только совершенно дистиллированный, очищенный от художественного соблазна. Подвиг Романа Сенчина, конечно, свят — это подвиг хроникера, кропотливо и бескорыстно ведущего летопись темных веков, изо дня в день, не приукрашивая ни одной детали и не пропуская ни одного оттенка серого. Историческая ценность романа „Елтышевы” для потомков несомненна. Но для современника это — западня: учитывая наше традиционное благоговение перед письменным словом вообще и романной формой в особенности, подходить к результату столь самоотверженного и действительно большого труда с вульгарной меркой занимательности и новизны и наивным требованием катарсиса в конце — вроде как чудовищная бестактность”.
Вадим Баевский. Аркадий Кутилов в Смоленске. Послесловие Александра Лейфера. — “Сибирские огни”, Новосибирск, 2009, № 11 <http://magazines.
russ.ru/sib>.
“Обычно поэты всех уровней любят читать свои стихи. Кутилов был исключением”.
“В это время я еще готовил сборник стихотворений участников студии для публикации в Москве в комсомольском издательстве „Молодая гвардия”. Решил включить стихи Кутилова и туда. К моему удивлению, особенной какой-то радости Кутилов не изъявил. От посещения студии отказался. После этого он приходил ко мне домой еще три-четыре раза, читал мне немного свои стихи и, преимущественно, свою прозу. Она произвела на меня еще более сильное впечатление, чем его стихи”.