— Учится он, может, и хорошо, но уважения к матери не имеет.
— Вас это не касается. Это я буду волноваться. А вам волноваться нечего.
— Я и не волнуюсь.
— Да я и так знала, что вы не волнуетесь. Давайте есть. Что будете? Картошка вкусная, жареная, можно с луком.
— Нет. У меня язва.
— Каша есть молочная, рисовая, очень вкусная.
Военный молчал, думал.
— Слушай, — сказали в очереди. — Давай, что ли.
Иван Фомич наслаждался театром. Потягивал из кружки горячую сладкую водицу, вдыхал сигаретный дым. Сам он никогда не курил, но дым любил. И чем дешевле, чем горше была сигарета, тем больше ему нравилось.
На другой день после завтрака (манная молочная каша, чай) Иван Фомич вышел в город. Гостиница возвышалась в центре, здание семидесятых годов постройки из стекла и бетона.
День был ясный, воскресный. Иван Фомич шел не спеша. Руки он заложил за спину и шевелил там, за спиной, пальцами. Издали он совсем казался стариком, сберегающим последние тихие часы жизни.
Иван Фомич заглядывал в низкие провинциальные окна, иногда отвечала ему взглядом кошка, иногда старуха или — небесными глазами — младенец. Из форточек выходил на улицу домашний дух, и Иван Фомич узнавал, что сегодня на завтрак и курят ли хозяева. И что смотрят с утра пораньше по телевизору.
Иван Фомич задержался на остановке. Может быть, он хотел сесть в автобус и проехать в дальний конец города, за реку. Но передумал тратить деньги на билет. И все-таки не спешил идти дальше. Две женщины ждали автобус и разговаривали. Ему любопытно.
— “Здравствуйте”, “доброе утро”, “приятного аппетита”, “спокойной ночи”. Только так. Сидим за столом: “Хлеба кусочек не передадите? — Да, пожалуйста. Соли достаточно? — В самый раз, спасибо большое”. Ну вот я ей хлеб передам, она его сидит, мажет маслом, все так хорошо, вежливо, культурно, и я улыбаюсь, а про себя думаю: хоть бы ты подавилась, сволочь.
На другой стороне улицы Иван Фомич разглядел знакомую фигурку. Сын буфетчицы стоял у магазинной витрины.
Подошел автобус и фигурку загородил. Женщины погрузились, автобус их увез.
Мальчик по-прежнему стоял на другой стороне у витрины. Иван Фомич пропустил трескучего мотоциклиста и направился через дорогу.
— Хороший? — спросил Иван Фомич.
Мальчик отвернулся от витрины и посмотрел на него.
— Да, — ответил. И вновь — к витрине. Служащий только что установил в ней ноутбук. Экран включился. Поплыли рыбы. Разноцветные рыбы среди разноцветных водорослей. С гребешками, вуалями, крыльями, шпорами, почти человеческими печальными глазами…
— Таких не бывает, — сказал Иван Фомич.
— Бывает, — возразил мальчик.
— Это художник нарисовал.
— Какая разница?
Мальчика рыбы не интересовали, он разглядывал ноутбук, он пожирал его глазами, и на секунду Ивану Фомичу почудилось, что ноутбук и вправду тает под взглядом мальчика, действительно способным поглощать. Обладание и есть поглощение, давно известно.
— Зайдем? — предложил мальчику Иван Фомич.
— Зачем?
— Потрогаем, пощупаем, вопросы зададим. Через стекло неинтересно.
Поколебавшись, мальчик последовал за Иваном Фомичом.
— Я только не знаю, какие вопросы задавать, — прошептал Иван Фомич мальчику. К ним направлялся служащий. И смотрел он на них подозрительно.
— А чего вы хотите знать? — тоже прошептал мальчик.
— Его мне купить или лучше другой?
— Другие дешевле.
— Денег не жалко.
— Тогда этот. — И мальчик стал объяснять про память, быстродействие, интерфейс…
— Погоди, — остановил его Иван Фомич, — я все равно этого не понимаю. Не уходи, смотри, чтобы они меня не надули, я им не верю, бандитам этим.
Расплатился Иван Фомич наличными, которые хранились у него во внутреннем кармане куцего пиджака (карман застегивался английской булавкой, а деньги заворачивались в клетчатый носовой платок).
Компьютер проверили, показали его возможности, запаковали в специальную сумку вместе с чеком и гарантийным талоном и сунули в подарок небольшой складной зонт.
— Спасибо, — сказал Иван Фомич мальчику, глаз не спускавшего с черной сумки.