Соседка посмотрела на нее долгим взглядом. Поднялась. Иван Фомич глядел на нее, очарованный, так она ему была любопытна.
Дверь за соседкой захлопнулась.
— Ладно, — сказала буфетчица, — пойду чайник ставить. — Поднялась и захватила со стола спички. — Торт я сама пекла. По всем правилам.
Пока чайник вскипит, мальчик повел Ивана Фомича к ноутбуку. Усадил перед экраном. Открыл почтовый ящик.
— Два письма вам пришло. Я их не читал.
— А чего? — удивился Иван Фомич. — Ты читай в другой раз, вдруг важное.
Мальчик открыл письма.
“Сегодня вышло солнце и все осветило. Я любуюсь на цветы. Уже и флоксы цветут”.
Это было первое письмо.
“Обещали дождь, и душно, птицы сидят на деревьях, по крыше сарая ходит ворона”.
Это было письмо второе.
Иван Фомич покачал удовлетворенно головой. Взглянул на мальчика — он был явно разочарован такими пустыми посланиями.
— Ты ответь чего-нибудь, — сказал Иван Фомич.
— Чего?
Иван Фомич взглянул за окно.
— Ветрено сегодня. Так и напиши, ветрено. Но дождь вряд ли будет. Так и напиши.
Пришла осень. Буфетчица давно вернулась из отпуска. Дни стояли темные, люди точно потеряли зоркость, утратили важную часть зрения, — не просто дни стояли темные, мир людской потемнел, помрачнел. Днем горел свет в домах. В буфете народу стало больше вечерами, больше пили, больше курили, наверно, казалось людям, что с серым дымом уходят серые мысли.
Соседка продала шесть соток: смородины три куста, яблоня, терновник, тепличка, сарай с окошком, а в сарае стол под веселой клеенкой, самовар старинный, полка с чашками, чашки в горошек. Пять тысяч с небольшим выручила. Сказала об этом буфетчице со злой гордостью.
— Видишь, как хорошо, — отвечала буфетчица кротко.
Через два дня после воли племянник сбил насмерть женщину. Машину взял у приятеля, с ним и пил, у него мать гнала самогон, подмешивала жженый сахар, людям нравилось.
Так что прав оказался Иван Фомич, не помогли деньги. От судьбы не уйдешь, что тут еще скажешь, а Иван Фомич не зря стариком выглядел в свои сорок пять: мудрость старит.
И кто бы у него ни попросил с тех пор денег, всем он отказывал под тем предлогом, что деньги ничего не исправят, не помогут и нечего их переводить зря. Люди в конце концов утвердились, что денег у Ивана Фомича лишних нет. И более его не беспокоили.
Он жил как жил, в гостинице под крышей. Дожди начались, потолки протекали, Иван Фомич подставлял ведро, просил у горничной. Жаловался администраторше, она говорила, переезжайте в другой номер, чуть дороже. И даже на чуть-чуть дороже Иван Фомич не соглашался. Начались заморозки, потолки высохли, разводы изменили рисунок, Иван Фомич изучал его с новым интересом. Все так же он ужинал в буфете бутербродом с сыром, а то и просто куском хлеба, глазел на людей, засыпал под разговоры из телевизора, под тихий его бубнеж.
Милиционер из районного отдела заинтересовался Иваном Фомичом. Навел справки. Выяснил, что прожил Иван Фомич всю жизнь в дальнем от их мест городе, прожил тихо, исправно трудился на заводе инженером, получил вдруг наследство, продал квартиру и уехал. В разных городах побыл, везде понемногу, а в их городке задержался.
Всплыла одна любопытная подробность: с самого раннего детства осознавал себя Иван Фомич человеком старым. И даже не старым, а как бы уже прожившим давно эту жизнь. Это самоощущение и делало его, по всей видимости, стариком.
Немного ему и оставалось, до весны.
Буфетчица похоронила его на свои деньги, а когда разбирали вещи, нашли завещание. Все свои сбережения отписал ей Иван Фомич. Немаленькие по ее меркам.
Письма приходили Ивану Фомичу время от времени. Всё про погоду, в одну строчку. Сын ее хотел написать, что Иван Фомич умер, но буфетчица велела на письма отвечать по-прежнему.
“Утро тихое, лежит снег”.
Это было несложно.
Невероятный случай
Кушнер Александр Семенович родился в 1936 году. Поэт, эссеист, лауреат отечественных и зарубежных литературных премий. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Санкт-Петербурге.
* *
*
Рай — это место, где Пушкин читает Толстого.