Борис Колоницкий. Красные против красных. К 90-летию окончания Гражданской войны в России. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2010, № 11.
“Историки разных взглядов при описании событий осени 1917 года особое внимание уделяют „большевизации” Советов, статьям Ленина, действиям Троцкого, дискуссиям в большевистском руководстве и решениям ЦК партии. Подобное видение ситуации большевикоцентрично, лениноцентрично и петроградоцентрично. Создается впечатление, что большевики были главным действующим лицом истории. Собственно, события октября-ноября 1917 года и именуют нередко Большевистской революцией (или переворотом). Однако вызов Временному правительству в это время бросали не только большевики. В Гельсингфорсе, например, среди соединений, вставших на сторону противников Керенского, была и бригада дредноутов, гордость российского военно-морского флота. Именно дредноуты были в то время символом принадлежности страны к клубу великих держав (после Второй мировой войны такую роль долгое время играло ядерное оружие)”.
См. также: Юрий Каграманов, “„Две правды” — или одна? К девяностолетию окончания Гражданской войны”. — “Новый мир”, 2010, № 11.
Леонид Костюков. Опухоль системы. — “Роскультура.ру”, 2010, 18 ноября <http://www.roskultura.ru>.
“Поэт в полном праве не писать месяц и даже полгода, сославшись на отсутствие вдохновения. Несколько поэтов — тоже. А редактор отдела поэзии литературного журнала обязан ежемесячно давать обусловленный объем живых, интересных стихов. И если не даст, его уволят. На первый взгляд, тут может спасти закон больших чисел. У двадцати поэтов творческий простой — так другие двадцать, наоборот, на подъеме. Но не всякое искреннее и подлинное горение приводит к шедевру. Ярчайших удач всегда недостаток. И редактор вынужден добирать объем уже нормальными стихами — страшноватое словосочетание, но реально звучащее в редакционных помещениях. Вкус, по сути, пасует: то, что вызвало сильные эмоции, уже отобрано, и этого не хватило. Теперь в дело вступает опыт — он вырабатывает систему критериев, по которой редактор отличает „хорошие” стихи от „плохих”. Точно так же и критик постепенно вырабатывает собственную систему — что-то вроде универсального списка вопросов к художественному тексту”.
“Действительно новое произведение не по-новому отвечает на известные вопросы (содержательные и эстетические), а формулирует новые. Собственно, здесь и обнаруживает свою несостоятельность система критика. По-хорошему, он должен встретить новую вещь „пустым”, с белого листа”.
Купол над трилогией. Дмитрий Быков о советском масонстве и о задачах интеллигенции в “плоские” времена. Беседу вел Илья Толстой. — “Российская газета” (Федеральный выпуск), 2010, № 255, 11 ноября.
Говорит Дмитрий Быков: “Да нет никакого масонства в общепринятом смысле. Ни советского времени, ни досоветского. <…> Масонство — замечательный пример сетевой структуры, построенной вокруг пустоты. Думаю, где-то степени на пятнадцатой-двадцатой должно открываться как раз, что никакого тайного учения нет, а есть схема поведения. Классический пример каши из топора, что вовсе не обесценивает самой каши, о чем и думает герой в финале четвертой части [романа „Остромов”]”.
“Литературная премия всегда выражается в деньгах, а не в мешке шоколадных конфет”. Управляющий сайтом “Имхонет” Александр Долгин и прозаик Михаил Шишкин поговорили о книжном бизнесе, благодарных читателях и большой русской литературе. — “ OpenSpace ”, 2010, 15 ноября <http://www.openspace.ru>.
Среди прочего Александр Долгин говорит: “Сам спрос может десятикратно превышать тираж, но он никак не эксплицирован и неизвестен — в этом проблема. Например, в стране есть 50 тысяч человек, которые хотели бы прочитать книгу автора, изданную тиражом 5 тысяч. Узкое место в том, что неизвестно, как эти 50 тысяч распылены по городам и весям, плюс к этому не существует системы, которая позволяла бы доставить одну книжку в город N с разумными издержками”.
“Я время от времени участвую в обсуждениях авторского права, по многим причинам морально устаревшего, и всегда провожу одну простую мысль. В название закона об авторском праве, которому в этом году исполняется триста лет (Статут королевы Анны 1710 года), заключен филологический нонсенс, вводящий людей в заблуждение: авторское право защищает не автора, а издателя. Оно было придумано для делового участника рынка, чтобы защитить его от недобросовестной конкуренции. Еще Дефо недоумевал по поводу того, что в Статуте королевы Анны нет ни слова об авторе”.