Интервью с Владимиром Друком. Беседовал Леонид Костюков. — “ПОЛИТ.РУ”, 2011, 12 ноября < http://www.polit.ru >.
“В. Д.: <...> [Всеволод] Некрасов. Я думаю, что это совершенно удивительный поэт, еще недооцененный и не прочтенный. Понимаешь, сейчас пишут о минимализме, о концептуализме… Мне кажется, что Некрасов уже давно ни в каком не „изме”. <...> Я недавно писал работу — в связи с его кончиной меня попросили написать, — и я сделал семантический поиск по Интернету. Это как гадалка такая, только семантическая. И выскочили три смысловые связи. Первая связь — это русский язык. Когда я стал думать почему, мне стало понятно: надо бы русский преподавать и учить по Некрасову. Потому что это будет точное попадание в самые недра языка.
Л. К.: В его интонацию? Да?
В. Д.: Погружением. Вглубь языка уходить, в ядро, в nucleus , нуклеидные слои. Вторая вещь состоит в том, что Некрасов, конечно, сказочник. Он — идеалист. И он максималист от этого. И от этого — его максимы во взаимоотношениях с коллегами и с литературной средой. Они наполнены не злобой, они наполнены добром и досадой, когда что-то или кто-то недотягивает до идеала. Это чисто сказочный вариант. Там у меня получилась параллель с Андерсеном, со „Снежной королевой”, когда сломано зрение, когда кто-то не видит целостной картины. И третья связь — это удивительно — связь с иудаизмом и с каббалистическим понятием, что мир был создан из букв, из звуков.
Л. К.: Да, да.
В. Д.: Похоже, что суть первоначальных звуков — основных фонем — удивительным образом была им угадана и раскрыта. Хотя я думаю, что он не занимался никогда каббалистикой и был бы страшно удивлен, если бы ему кто-то об этой связи сказал. Он пришел к этому абсолютно автономно”.
Майкл Каннингем. “Когда дело доходит до красоты, я становлюсь проституткой”. Беседу вела Анна Сотникова. — “Афиша”, 2011, 22 ноября < http://www.afisha.ru >.
“Вирджиния Вулф была первым великим писателем, которого я прочитал. Я жил в Лос-Анджелесе, был маленьким, самоуверенным и глупым, и вдруг мне попалась ее книга. И тогда я понял, что может сделать язык, что означают слова „великая книга”. Это было как первый поцелуй — после ты целуешь много разных людей, но никогда так, как в первый раз. Вирджиния Вулф научила меня читать и превратила в писателя, именно такого, какой я есть”.
“Хемингуэй пишет как трансвестит. Как женщина, которая пытается писать как мужчина”.
Андрей Кончаловский. У людей — ожирение мозгов. Как “разруха в головах” приводит к кризису искусства, экономики, личности и цивилизации? Беседу вела Оксана Нараленкова. — “Российская газета” (Федеральный выпуск), 2011, № 270, 1 декабря.
“Я, например, считаю, что весь социалистический реализм, тот, с которым так сильно боролись в свое время, сейчас является интересным искусством. Мало кто из сегодняшних художников в состоянии заниматься живописью, как занимался какой-то отчаянный соцреалист Герасимов. Попробуй, напиши так, как он написал Сталина с Ворошиловым, идущих по набережной. Оказалось, что соцреалисты обладали высокой профессией художника. Дилетантство сейчас очень быстро проникает во все сферы, потому что технологии и эстетика позволяют людям быть дилетантами и делать видео, фотографии, шоу, создавать некую концептуальность, нарисованную на мосту. Это все — поступки, но не искусство”.
Леонид Костюков. Высоцкий: что остается. — “ПОЛИТ.РУ”, 2011, 26 ноября < http://www.polit.ru >.
“Сейчас я бы сказал так, что в качестве материала настоящая поэзия использует (на конечном этапе) слова; Высоцкий же — речевые обороты. Это очень актерская поэзия, поэзия наблюдения и вживания, поэзия бенефиса. Конечно, вспоминается сентенция Мандельштама насчет актерства как противоположной к поэзии профессии”.
“Слушатели со стажем помнят, как Высоцкий пел: и мне не жаль распятого Христа — а потом изменил взгляды и стал петь: вот только жаль распятого Христа . В этой небольшой правке отражается не только Высоцкий; в ней отражается наивная вера шестидесятников — что надо чуток исправить (иногда — на 180 градусов) пару деталей — и все наладится”.