Социум принял позу эмбриона. Мария Галина о месте фольклора и мифа в современной культуре. Беседу вел Андрей Щербак-Жуков. — “НГ Ex libris”, 2011, 17 ноября < http://exlibris.ng.ru >.
Говорит Мария Галина: “Я уже полгода пишу большую вещь — не скажу поэму, скорее книгу, которая называется „Все о Лизе”. Это не роман в стихах, я вообще не очень понимаю, что это — как бы такие стробоскопические вспышки, выхватывающие из темноты детали жизни одного человека, какие-то мелкие подробности, детали, казалось бы неважные, или, напротив, очень значимые, чьи-то голоса, реплики, события, предметы, не знаю, трудно сказать… Соответственно и инструментарий довольно сложный. Потихоньку публикую фрагменты в разных журналах, но как это соберется в одно целое, пока и самой не очень понятно…”
Стихи — это друг. Беседовала Варвара Юшманова. — “Пресс-Лайн”. Информационное агентство. Красноярск, 2011, 23 ноября < http://www.press-line.ru >.
Говорит Линор Горалик: “Мы все, — авторы, читатели, издатели, — явно перестаем думать „книгами” в старом смысле этого слова, и разговор на эту тему касается не только поэзии. Мы начинаем думать другими единицами контента: текстами, постами, подкастами, публикациями с продолжением — и так далее. Текст начинает жить в публичном пространстве какой-то новой жизнью (это не в первый раз, и от того только интереснее — и сложнее). Скажем, вот есть мир видеопоэзии — это большой и важный жанр, очень мне как читателю дорогой; он восходит и к видеоарту, и к перформансу, и к авторским чтениям, но понятно, что его формат — не поэтическая книга”.
“„Массовая литература” — это сложное понятие; если это — литература, которую читает много людей, то она бывает превосходной (мы помним, да, что Пушкин писал „массовую литературу”?). Cкажем, Филлис Дороти Джеймс — блистательный, на мой вкус, прозаик; детективы Акунина я очень люблю; рассказы Этгара Керета безумно популярны на двух десятках языков; Каннингема читают очень широко, — это вообще огромный (и очень разнообразный) список. „Массовость” не определяет ничего: ни интенций автора, ни качества окончательного продукта. Положим, тексты „Радио Шансон” можно считать мраком и ужасом с точки зрения качества, — но и там случаются шедевры (это вообще непростой жанр). Да, мы часто брезгуем этим жанром, — но к нему имели отношение и Высоцкий, и Галич, и даже Бродский (некоторым неочевидным образом), и Коэн, и Гинзбург, и Брассенс, и Азнавур, — и так далее, и так далее. На поэтику шансона („городского романса”, „тюремного романса”, „трувера” — как хотите) опирались многие выдающиеся авторы. Жанр не определяет качества текста, как не определяет его и количество людей, читающих или знающих произведение (другое дело, что есть произведения, которые никогда не будут широко известны, — но не это делает их „немассовыми”; полагать так — значит, нарушать причинно-следственные связи)”.
“Скажем, „Капитанская дочка” крайне дорога мне, — и как изумительная проза, и как пример построения исторического романа; каждый раз, когда я ее перечитываю, я чувствую, что тут имеет место чистое чудо”.
Татьяна Устинова. “Почему великая литература должна быть написана так, чтобы читатель сразу заснул?” Беседу вел Кирилл Гликман. —·“ OpenSpace ”, 2011, 14 ноября < http://www.openspace.ru >.
“Я помню, что меня перепахала трилогия Германа „Дело, которому ты служишь”, „Я отвечаю за все” и „Дорогой мой человек”. На мой взгляд, лучше Германа до сих пор никто не написал о врачах. Еще я помню, что меня очень задел роман Гончарова „Обрыв”. Я не понимаю, почему в школе проходят роман „Обломов” о кризисе среднего возраста. Это надо почему-то разбирать с точки зрения русской души. В 15 лет очень актуально, почему дяденька 35 лет лежит на диване и ничего не делает! А роман „Обрыв” — это роман о страсти, очень редкий в русской литературе, практически эротический, с поправкой на XIX век”.
Составитель Андрей Василевский
“Арион”, “Вестник РХД”, “Вертикаль. XXI век”, “Вестник русского христианского движения”, “Вопросы истории”, “Вышгород”, “Дружба народов”, “Знамя”, “Иностранная литература”, “История”, “Посев”
Сергей Боровиков. В русском жанре — 42. — “Знамя”, 2011, № 12 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
“Вот еще в связи с Михалковым: не могу отделаться от полного созвучия строк:
Я видел: над трупом Склонилась луна, И мертвые губы Шепнули: „Грена...”