“Когда Максимовым овладевала ярость, он находился в клинически невменяемом состоянии — диалог, и обычно крайне трудный, становился совершенно невозможным. Я все же заметил: „Володя, вы упрекаете Амальрика в том, что он сотрудничал с АПН... Но X. (один из случайных переводчиков тогдашнего „Континента”) всю свою советскую жизнь трудился в поте лица на славу ТАССа и АПН„. Реакция Максимова была неожиданной: „Ну и что из этого? Я его тоже подозреваю!””
Товарищ У. Три урока белесого фантаста. — “Топос”, 2003, 10 декабря <http://www.topos.ru>.
“Уэллс явился супервиртуозом по части попадания в яблочко. В трех романах, написанных один за другим в конце девятнадцатого века, он сумел предсказать грядущий двадцатый и обозначить основные направления двадцатого, движущие силы, векторы развития — кому как больше нравится. Что очень хорошо, он оказался беспощаден по отношению к каждому из этих направлений. Романы написаны бледно, неизобретательно и слабо, многообещающие сюжеты не развиты до конца — но это только усугубляет убойную силу этих произведений. <…> Это, в порядке хронологии, „Машина времени” (1895), „Остров доктора Моро” (1896) и „Человек-невидимка” (1897)”.
Татьяна Толстая. Зверотур. — “Иностранная литература”, 2003, № 12 <http://magazines.russ.ru/inostran>.
“Кто показывает нам сны, неизвестно; зачем — непонятно”. Эссе написано специально для “Иностранной литературы”. Вся традиционная рубрика “Литературный гид” в этом номере посвящена снам .
Удодское обозрение № 19 (пессимистическое). — “Русскiй Удодъ”. Вестник консервативного авангарда. 2003, № 19, декабрь <http://traditio.ru/udod19>.
“<…> похоже, русских ждет достаточно долгий период диаспоры и потом медленный уход с исторической сцены. Это растянется примерно лет на 100 — 120. Впрочем, не стоит особо огорчаться и лелеять свою особую историческую трагедию — аналогичный сценарий ждет все остальные европейские народы. К середине века при таком развитии событий Европа станет по преимуществу исламским регионом. Только и всего. Самым продвинутым русским теперь следует: а) уехать в США; б) а потом помаленьку перейти в ислам. Тем самым они обеспечат себе довольно долгое и успешное существование. Играть роль „щита” на пути консолидированных обществ Востока в европейский мир, думается, не стоит. Слишком низко Запад ценил эту роль. Видимо, надо рассредоточиться, рассеяться и все забыть. И пусть орды новых, молодых, перспективных народов крушат европейскую империю. <…> Мы же должны, видимо, утешиться тем, что живем в эпоху грандиозных исторических перемен , сравнимых лишь с созданием империи Александра Македонского, временами раннего христианства и крестовыми походами. Нам должен доставлять интеллектуальное наслаждение сам процесс гибели Европы и европейских ценностей. Этакий мазохизм…”
Рут Фэйнлайт. Царица Савская и Соломон. Поэма. Предисловие и перевод с английского Марины Бородицкой. — “Новая Юность”, 2003, № 5 (62).
“Редкая это птица в небе нынешней поэзии: активно развивающийся классик. <…> Очень надеюсь, что мне удалось хоть отдаленно передать резкую, диковатую красоту и совсем не английскую страстность этой вещи” (М. Бородицкая).
См. также поэму Рут Фэйнлайт “Цвет сахарной бумаги” в переводе М. Бородицкой — “Иностранная литература”, 2003, № 4 <http://magazines.russ.ru/inostran>.
Егор Холмогоров. Две страны и одни выборы. — “Русский Журнал”, 2003, 8 декабря <http://www.russ.ru/politics>.
“Сегодня страна фактически расколота пополам — на „путинское большинство”, принявшее участие в выборах и принявшее на себя определенную ответственность за политическое развитие страны, и реальное „ молчаливое большинство ”, которое в политической системе вовсе не представлено. Если бы явка была 60%, речь шла бы о равнодушном болоте. При явке меньше 50% речь именно о непредставленном большинстве , которое не видит в рамках существующей политической системы сил, заслуживающих доверия и отражающих ее мнение. В каком-то смысле это большинство настроено радикальней и идеологии „Родины”, и риторики Жириновского. Главное в радикальном настроении молчаливого большинства — это сомнение в суверенности существующего в России государства и политической системы. <…> Сегодня это молчаливое большинство заявило о себе исключительно мощно. Оно показало, что является силой хотя бы потому, что будет своей неопределенностью нависать над любыми политическими раскладами, а своей непредставленностью угрожать любой политической системе. За пределами „российской демократии” осталось более половины населения. В России сегодня две нации — „голосующая” и „не-голосующая””.