Ответчик. Сегодня я посчитал, что в 2000 году мне исполнится восемнадцать лет. Истец старше моих самых смелых мечтаний. Я его совсем не знаю.
Истец. Теперь 2007 год.
Ответчик. Откуда ты знаешь?
Истец. Такие даты мы указываем в актах экспертиз.
Ответчик. Я в классных работах пишу 1995.
Истец. Чертенок.
Ответчик. Я тебя не знаю.
Судья. Тишина в зале суда! Секретарь, так и запишите: дезориентированы во времени. Истец, в тексте вашего искового заявления указано: “Я обращаюсь в Верховный Суд с целью тотального примирения с Ответчиком и доказательства ему, что стихи его являются преступлением против языка, а также с целью выиграть хотя бы одну партию, доказав ему абсолютное превосходство моего сегодняшнего творчества над его графоманскими детскими опытами”. Истец, вы хотите сыграть с ответчиком партию в кости в зале суда?
Истец. Хочу.
Судья. Мнение ответчика.
Ответчик. Я устал.
Судья. Третье лицо?
Третье лицо. На усмотрение суда.
Судья. Принести кости в зал суда!
Появляется Официант в белом фраке, с подносом, на котором лежат игральные кости.
Кости поданы.
Истец берет игральные кости. Официант в белом фраке уходит.
Истец (бросает кости). Я хочу продемонстрировать суду один из текстов, написанных в подъезде Ответчиком в 1995 году. Прошу внимания.
Пауза.
(Громко и четко.)
Только легкий стук дождя
И шум осенних листьев
Сумеют удержать тебя
От самоубийства.
В зале раздается человеческий гул.
Уважаемый суд и участники процесса! Поэзия — высшая форма словесного искусства. Никакое прозаическое произведение не может вместить в себя такое количество смыслов, как одно небольшое истинное стихотворение. Поэзия на протяжении своего существования отражает в себе все новые и новые смыслы, которые возникают с развитием языка, истории, да просто Мира, в конце концов, в то же время поэзия создает свои собственные смыслы. Такое приращение их, смыслов, невозможно вне совершенствования и эволюции формы — развития поэтического языка. Поэт оттого и называется поэтом, что он развивает язык как никто до него, привнося свои, совершенно индивидуальные, только ему, поэту, свойственные особенности. В стихотворении о самоубийстве нет ничего. Оно недостойно даже называться стихотворением. Дождь, осенние листья, странное слово “самоубийство”, о котором Ответчик, насколько мне достоподлинно известно, никогда всерьез не помышлял, — это набор голых штампов, безликих слов, выдернутых из пространства языка и ритмически организованных. Такая форма обусловливает совершенно голый и грубый смысл этого... этих... слов. И драматический тон вызван только лишь тем, что Ответчик, по его мнению, создавал стихотворение. Я прошу суд приговорить Ответчика к стыду за указанные строки.
Судья. Мнение Ответчика.
Ответчик. Это мой стих, просто мой стих, вот и все. У меня есть тетрадь, мне нравится, когда в ней появляются слова. Я думаю и пишу. Иногда я хочу написать что-то красивое и тогда пишу не то, что думаю. Я никому не показываю свои стихи и ничего от них не хочу. Я отказываюсь стыдиться.
Судья. Кто-нибудь из Свидетелей хочет высказаться?
Свидетель Т. Я хочу, с вашего позволения. Однажды я лежал дома на диване и думал о том, чтобы покончить с собой. Мне было очень плохо, умерла моя маленькая болонка. Я взял лезвие и тазик с теплой водой. Опустил в него руку и занес над запястьем свою смерть. Вдруг пошел дождь. Он стучал по листьям и тротуарам, собирался в шумные потоки и стекал по асфальтовым дорогам. Вместе с новыми реками уплывали опавшие осенние листья. Я вышел на балкон и зачарованно смотрел на внезапное чудо природы. Вода в тазике остыла, лезвие я уронил с балкона, и оно унеслось вместе с водой. Как видите, я жив и здравствую, я токарь-фрезеровщик. Я читал стихи обоих: Истца и Ответчика. Истец ничего такого не написал, отчего я заплакал бы. А от стихотворения Ответчика я рыдал, испытывая чувство узнавания. Я написал ему маленькую рифмованную благодарность (разворачивает тетрадный листок и читает вслух).