Как правило, кино Сергея Лобана and company строится вокруг значимого для авторов человека/исполнителя/персонажа.
Так «Пыль» в свое время целиком выросла из уникальной органики Алексея Подольского — непрофессионального актера и музыканта, в миру — врача-гастроэнтеролога, упоительно сыгравшего Лешу и ставшего как бы живым аттрактором, вокруг которого собрался весь этот странноватый мир, где с убийственной иронией были предъявлены все нынешние вариации «опиума для народа»: от патриотических разводок «кровавой гэбни» до правозащиты, от ночных клубов до сект, от психконсультаций до актуального искусства.
Четырехчасовое «Шапито-шоу» выросло, в свою очередь, вокруг знаковых фигур предыдущей картины. Леша Подольский, Алексей Знаменский с компанией глухонемых, Петр Николаевич Мамонов и Виктор Цой (точнее, его двойник) сделались тут героями четырех отдельных новелл: «Любовь», «Дружба», «Уважение» и «Сотрудничество», которые рассказываются в фильме последовательно, но развиваются параллельно, так что главные герои каждой новеллы мелькают в качестве персонажей фона во всех остальных. Причем не просто мелькают, но обрастают по ходу дела массой все новых биографических подробностей, психологических обертонов и поведенческих характеристик, и в итоге к концу фильма складывается стойкое ощущение, что в этом танце частичек «Пыли» нет ничего случайного, все связано со всем, все — со всеми, встречи предопределены, сюжетные линии прочерчены Роком и какая-то дьявольская сила неумолимо засасывает всех персонажей в черную воронку таинственного пляжного шапито...
Впрочем, подробно пересказывать весь этот кинематографический праздник не стоит. На это лучше смотреть, наслаждаясь нескончаемым потоком цитат и аллюзий, выверенным по секундомеру скрещеньем фабульных линий, галлюцинаторными вспышками музыкальных номеров, сменой ракурсов, включением-отключением звука и т. п. Мне же остается лишь попробовать хоть как-то уловить за хвост авторскую интенцию.
Несмотря на заголовки новелл, кажется, что фильм вовсе даже не про «любовь», «дружбу», «уважение» и «сотрудничество» (все четыре понятия тут могут быть употреблены только в кавычках), а про самое больное и важное для создателей — про искусство. Искусство в аду.
В роли Ада выступает летний крымский Симеиз, являющий собой, как и всякий постсоветский общедоступный курорт, смесь раскаленной сковородки с музыкальной шкатулкой; эдакий пыточный агрегат, сквозь валики и шестеренки которого течет в клубах шашлычного дыма потная густая толпа, оглушаемая на каждом шагу истошными воплями: «Любовь, похожая на со-он...», «На крылечке курочка — ко-ко-ко-ко...» и т. д. Бессмысленные люди, не знающие, куда себя деть, и жаждущие какого-то праздника, — и мелкие служители преисподней, без спросу нахлобучивающие им этот праздник на голову.
Но есть тут черти и покрупнее. Это «пионерский отряд им. Саманты Смит» под предводительством «вожатого» Арсения (Дмитрий Богдан) — компания богемных тусовщиков (актер, гламурная журналистка, звукооператор и парочка гомиков неопределенной профессии), превративших свою жизнь в нескончаемый хеппенинг. Друг от друга они уже несколько подустали, выяснять в очередной раз, кто с кем спит и у кого какая ориентация, — занятие довольно унылое, поэтому «пионеры» развлекаются тем, что подхватывают зазевавшихся «лохов», втягивают в атмосферу искусственного, лихорадочного веселья и, доведя до отчаяния, насытившись бурной энергией скандала, — вышвыривают вон. Не со зла. Просто надо же чем-то себя занять.
Именно это отряд Арсения и проделывает с героями двух первых новелл: «Любовь» и «Дружба». В «Любви» они разлучают странную парочку, состоящую из наивной «принцессы» по имени Вера (Вера Строкова) и ее аутичного дружка Киберстранника (Алексей Подольский), которые, познакомившись в Интернете, неосмотрительно отправились вместе в Крым, в пешее эротическое путешествие. В «Дружбе» тусовщики доводят до белого каления глухого «певца» (Алексей Знаменский), предавшего ради новых знакомых сплоченное племя глухонемых.
Когда «пионеры» уводят у Странника Веру, нелепого, толстого, асексуального задрота-очкарика вдруг накрывает волна запоздалой страсти, и он принимается страдать и метаться по пляжу, как взбесившийся слон. А обнаружив подругу на террасе открытого кафе, где резвятся веселые черти с кумачовыми галстуками, орет ей в лицо: «Ты — самый страшный человек на земле!..» На том же месте в тот же час и теми же ровно словами во второй новелле глухой обличает Арсения (краем глаза мы видим при этом, как Вера со Странником скандалят на заднем плане) — красота! Жизнь удалась. День прожит не зря. Можно веселиться и отдыхать дальше.