“Лагерь ему был неинтересен. Есть лишь одна повестушка „Правила игры”, где действие проходит в лагере, но и там весь сюжет, весь смысл не в лагерных страданиях, а в важнейшем для Леонида Бородина понятии — „правила игры”. Всю жизнь Бородин прожил согласно своим правилам, никогда не нарушая их. Того же он требовал и от друзей. Правила игры во всем — от игорных автоматов, которыми увлекался, до поведения в лагере или же в литературе”.
Александр Генис. Живой труп. — “Новая газета”, 2011, на сайте газеты — 16 декабря <http://www.novayagazeta.ru>.
“Искусство растягивает смерть, делая ее предметом либо садистского, как в „Илиаде”, любования, либо психологического, как у Толстого, анализа. Плохие у него умирают необъяснимо внезапно, как это случилось с мешающей Пьеру и сюжету Элен. Хорошие, как Андрей Болконский, мучаются, пока не прозреют”.
“В советском искусстве не было места инфернальному ужасу — его монополизировали власти”.
“Лишь привыкнув к вампирам, я задался вопросом: что они делают, когда не пьют кровь? Судя по всему, они ее ищут”.
“Неудивительно, что у вампиров плохой характер: им нечего делать ни по ту, ни по эту сторону. Завязнув на границе, они не отходят от кладбища, и мы приходим в ужас от такой вечности, которая, в сущности, мало чем отличается от обещанной Достоевским банки с пауками”.
Наталья Горбаневская: “Вот я дура была без страха”. Беседу вела Линор Горалик. — “ OpenSpace ”, 2011, 8 декабря <http://www.openspace.ru>.
Вторая публикация из цикла Линор Горалик “Биографии поэтов, рассказанные ими самими”. Говорит Наталья Горбаневская: “Когда я поступала, я познакомилась с мальчиком, который поступал на факультет журналистики, и он мне рассказывал о репрессиях в его семье. И мы с ним сидели на скамеечке, и я помню, как я для себя сформулировала: он антисоветчик с советских позиций, а я антисоветчик с антисоветских позиций. <...> Мой приятель был не из „линии партии”, но все-таки в советских рамках. Я себя в советских рамках уже не чувствовала. То, что я для себя это сформулировала, было мне интересно, раз я до сих пор об этом помню, хотя я только об этом подумала”.
Лев Данилкин. Заря идолов. — “Афиша”, 2011, 7 декабря < http://www.afisha.ru >.
“Библиотеки надо превратить в храмы литературы — то есть не метафорически, а буквально, в святилища, устроенные по образцу, например, индуистских”.
“По периметру бывшего библиотечного зала расставляются идолы — выполненные в демонстративно китчевой манере, возможно, в масках, с искаженными пропорциями, статуи писателей, украшенные венками и лентами: от Державина до Пелевина или даже каких-то локальных блогеров, имеющих литературный вес в масштабе микрорайона, на усмотрение устроителей. Чем гротескнее, тем лучше: идол с туловищем Проханова, головой Блока и слоновьим хоботом наверняка произведет на прихожан большее впечатление, чем банальный библиотечный бюстик Пушкина. Главное лицо в храме — не библиотекарь, а жрец”.
“В определенные часы совершаются символические жертвоприношения. Составляется календарь праздников — день рождения Гришковца, день отплытия Гончарова на „Фрегате ‘Паллада‘”, лицейская годовщина. Проводятся особые микроторжества — в ночь перед выходом нового романа Мамлеева, по случаю награждения М. Шишкина „Большой книгой”. Ну и так далее, диапазон возможностей очень велик. В конце концов, поклонение литературе — единственно возможная в России форма экуменической религиозности...”
Гейдар Джемаль. “О партии мужчин”. — “Взгляд”, 2011, 15 декабря < http://www.vz.ru >.
“Современный мир вступил в полосу системного кризиса, одним из ярчайших проявлений которого стало исчезновение мужчины как психофизиологической составляющей полноценного человечества”.
“В целом мужской полюс выражает аспект финального, в то время как женщина есть хранительница непрерывного. Однако в метафизике пола, характеризующей традиционный подход, именно финализм концентрирует в себе глубинный смысл судьбы, высшую предназначенность. Именно с пассионарностью и готовностью к смерти, являющимися специфически мужскими добродетелями, связаны такие фундаментальные вещи, как воля к власти, воля к свободе, воля к самодостаточному разумному бытию”.
“Государство порождает эрзац-волю, будучи, по сути, полярно противоположным в современных условиях традиционной ценностной системе, благодаря которой история человечества до сих пор обладала смыслом. Современное государство — враг достойного, уважающего себя, прямо ходящего и не склоняющего головы человека. Такой человек органично носит оружие (носил во все века!), а государство запрещает ему это делать, оставляя право на оружие только себе”.