Андрей Мирошниченко. Река уже изменила русло. Газеты обречены, но журналистика переживет СМИ. — “Независимая газета”, 2011, на сайте газеты — 27 декабря <http://www.ng.ru>.
“Последнее газетное поколение — это те, кто родился в 80-м (или в 80-х). Дети предыдущих поколений приобщались к прессе в возрасте 8 — 12 лет. Родители выписывали для нас „Мурзилку”, мы выписывали „Пионерскую правду”, нас заставляли выписывать „Комсомолку”. <...> Подростковая социализация тех, кто родился в 90-е, пришлась на 2000-е. В домах уже был Интернет, а семейная традиция подписки иссякла. Это первое цифровое поколение. Они просто не знают, как выписывать газету, — ни сами, ни на примере родителей. Когда год назад в московских вузах проводили социологическое исследование и спросили двадцатилетних студентов (как раз 1990 год рождения), что такое подписка, 52% ответили: „Это подписка о невыезде”. У них не только бытового навыка подписки нет, у них уже и лексическое значение изменилось”.
“Мне уже не кажется, что народ — наш бог и наше солнце”. Марина Разбежкина объясняет Татьяне Малкиной, почему не надо нести искусство в массы. — “Московские новости”, 2011, 9 декабря <http://www.mn.ru>.
Говорит режиссер-документалист Марина Разбежкина: “Герои документалистов — невербальные люди. Меня всегда смущает, когда журналисты кричат: а почему молчит народ? Народ изначально не говорит. Не потому, что боится, а потому, что у него нет слова. Это не его инструмент. <...> Лишь небольшому числу людей, тем, кто много думает, рефлексирует, требуется слово. Людям, которые просто живут, работая на заводах, на земле, что-то производят, нужно, чтобы общество было внятно устроено и просто объяснено. Но вот этого как раз нет. А поскольку в дологическом человеке сильны биологические токи, зреет разрушительный бунт. Я бы не хотела, чтобы мы до этого бунта дожили. Но мне кажется, что нынешнее состояние невербальных масс отличается от того, что было в 1990-х. И это документалисты тоже должны зафиксировать”.
“Документальное кино примиряет меня с людьми. Человек, которого я вижу в метро, из окна троллейбуса, мне не нравится, для меня он масса. Но когда я приближаюсь к нему через кино, не обязательно мое собственное, — вдруг понимаю, что все эти люди мне интересны. Я не могу поговорить с ними о Канте, но, наверное, специалист по Канту и со мной не может поговорить о Канте”.
Сергей Могилевцев. Метафизический смысл Южного берега Крыма. — “Топос”, 2011, 5 декабря < http://www.topos.ru >.
“В нем, в безвременье, в остановившемся, закончившемся, изжитом времени, и заключен главный метафизический смысл Южного берега Крыма. Это незримый, но вполне реальный водоворот, вполне реальная воронка, вполне реальная пропасть, ведущая из царства времени в царство безвременья, то есть в царство смерти. Метафизически ЮБК — это вход в Аид, в ад, в подземное царство мертвых. Ибо там, где время еще существует, то есть на всей остальной части земли, властвует царство жизни, а там, где время закончилось, начинается царство смерти. Кстати, древние греки, хорошо чувствующие метафизику окружающих их стран и явлений, помещали Аид именно здесь, на Южном берегу Крыма. И то же самое делал Максимилиан Волошин, утверждавший вслед за греками, что вход в Аид находится именно здесь”.
Можно ли строить планы на будущее, живя в России? На нашу анкету отвечает Михаил Бутов, писатель, лауреат Букеровской премии. Вопросы задавал Ян Шенкман. — “Медведь”, 2011, на сайте журнала — 10 ноября <http://www.medved-magazine.ru>.
Говорит Михаил Бутов: “Я думаю, что самые существенные изменения, перевороты в ближайшем будущем произойдут в области биологии и медицины. Они будут связаны с увеличением продолжительности жизни, омоложением, избавлением от телесных страданий. И предполагаю, что эти разработки будут рассчитаны далеко не на всех людей, даже в „цивилизованных” странах. Возможно, роль барьера будет играть не только цена на медицинские ноу-хау, но и выстроенная изначально особая система распределения. В результате между элитой и всеми остальными образуется пропасть уже биологического свойства. То есть отличаться они станут не уровнем потребления, а продолжительностью и безболезненностью существования, и отличаться сильно. Я помню, что на эту тему есть много фантастических романов, но теперь мне такая картина уже не кажется фантастической”.