Собственно о дневниках Гиппиус можно было бы говорить очень много, и, конечно, к ним еще будут много раз возвращаться. Попытка представить их читателю собранными вместе, разумеется, должна быть встречена с энтузиазмом — в особенности потому, что до сих пор значительная часть включенных в два тома текстов (“Co n tes d’amour”, “О Бывшем”, “Варшавский дневник” и др.) известна лишь по публикациям в эмигрантских изданиях, в России малодоступных, а один из них (“Записная книжка 1908 года”) опубликован впервые по рукописи. В этом отношении предпринятое издание сделало свое доброе дело и наверняка надолго останется в читательском и исследовательском обиходе за отсутствием других, столь же полных и внешне внушительных, изданий дневниковых произведений Гиппиус. Тем более необходима нелицеприятная оценка двухтомника под знаком качества его подготовки.
В преамбуле к комментариям сообщается, что “в настоящей книге впервые собраны все известные в настоящее время дневники З. Гиппиус, которые она вела в различные периоды жизни”. В издание, однако, не вошел ее метафизический дневник “Выбор?” (1929 — 1930), опубликованный в парижском журнале “Возрождение” в 1970 году (№ 222); по затрагиваемой проблематике и характеру авторского письма он вполне соотносим с “Воображаемым” (1918) и “Дневником 1933 года”, представленными в двухтомнике. Вместе с тем значительная часть первого тома издания занята книгой журнальных критико-публицистических статей Антона Крайнего (постоянный псевдоним Гиппиус в этом жанровом амплуа), вышедшей в свет в 1908 году под заглавием “Литературный дневник (1899 — 19 0 7)”, — книгой замечательной, заслуживающей, безусловно, переиздания наряду с многочисленными другими печатными выступлениями Антона Крайнего аналогичного рода, но переиздания не вперемежку с дневниками в прямом, а не в фигуральном содержании этого термина 1 . Выбор заглавия для сборника статей был, вероятно, связан для Гиппиус с осознанием дневниковой природы всего собственного творчества, а также соотносился с определенной литературной традицией — такими заглавиями критико-публицистических циклов, как “Дневник писателя” Достоевского или “Дневник читателя” Михайловского (традицией, продолженной, в частности, Мережковским, вослед “Литературному дневнику” Гиппиус выпустившим в свет книги своих статей под заглавиями “Было и будет. Дневник 1910 — 1914” и “...Невоенный дневник. 1914 — 1916”), — но, конечно, свои журнальные выступления она за дневники выдавать не пыталась. Редактор двухтомника признает, что статьи, вошедшие в “Литературный дневник”, “являются дневником скорее в историческом (? — А. Л .), чем в жанровом отношении”, что этот “дневник состоит из литературных статей”, — но почему, руководствуясь теми же критериями, он не включил в издание заодно и книгу Гиппиус “Стихи. Дневник 1911 — 1921”?
Собранные в двухтомнике воедино, дневники остались не подчиненными единым эдиционным принципам; на поверхности это наглядно сказывается в разнобое при воспроизведении однотипных написаний: названия месяцев и дней недели начинаются то с прописной буквы (как в автографах Гиппиус, в соответствии с прежними нормами), то со строчной (по современным нормам), сокращенные написания даются то в полном соответствии с автографом (“Статья Ад-ча” — т. 2, стр. 447), то с редакторскими дополнениями (“разговор об Адам<овиче>” — т. 2, стр. 449); подобный разнобой налицо и при воспроизведении целых фраз: “на Кельбер<иновом> автом<обиле>” (т. 2, стр. 449) — “Бердяев веч. с Лид. Юд.” (т. 2, стр. 534; с редакторским дополнением читалось бы “Бердяев веч<ером> с Лид<ией> Юд<ифовной>”). Предпочтение одной из этих форм воспроизведения авторского текста порой ведет к тому, что читателю без посторонней помощи приходится разбираться с весьма загадочными начертаниями: “Мал. четв., читали лит.” (т. 2, стр. 535) — и т. п. Далека от идеала, мягко говоря, и редакционно-издательская подготовка книги: опечатки изобилуют, правильные написания фамилий (М. М. Спасовский — т. 2, стр. 650) соседствуют с неправильными (М. М. Спасский — т. 2, стр. 654) или даются только неправильные (вместо журналиста М. И. Сырокомли-Сопоцько возникает невообразимый Сырокамаи - Солоцко — т. 1, стр. 653; он же в именном указателе Сырокомаи-Солоц ь ко), иногда читателю приходится самому гадать, какова на самом деле фамилия упоминаемого лица — Лесневский (т. 2, стр. 302) или Лесновский (т. 2, стр. 333), тем более что в именном указателе это — две различные персоны. (В указателе обнаруживаются и другие сюрпризы — например, фигурирует Брюль, хотя из текста Гиппиус ясно, что имеется в виду не саксонский политический деятель XVIII века граф Генрих Брюль, а Брюлевский дворец в Варшаве, возведенный стараниями этого деятеля; в комментарии же на неоднократное упоминание в тексте слова “Брюль” не обращено никакого внимания.) Погрешности, которые можно обнаружить в прежних изданиях дневников Гиппиус, не исправлены и здесь (например, в комментарии к первой публикации “Черных тетрадей” случайно выпала строка и произошла контаминация биографических аттестаций С. Д. Мстиславского и А. Н. Бенуа; в новом издании присутствует тот же фантомный “Мстиславский Александр Николаевич (1870 — 1960)” — т. 2, стр. 572; он же — в именном указателе), зато к ним добавились новые (Г. К. Флаксерман, упоминаемая в комментариях к тем же “Черным тетрадям”, превратилась в Г. К. Флаксман — т. 2, стр. 548).