Дорн. И снова стали смотреть снаружи на освещенное окно. А когда Константин Гаврилович вышел в соседнюю комнату, вы тоже вошли туда — с террасы. Должно быть, еще сами не знали, что намерены сделать.
Нина (опустив голову). Нет, знала... Я готова была на то, чтобы... Чтобы (едва слышно) отдаться Косте... Лишь бы отвлечь его от мысли об убийстве, лишь бы спасти Бориса... Мы стояли у стеклянной двери. Он взял меня за плечи, стал целовать в шею, и вдруг я почувствовала, что не вынесу, что это выше моих сил... Вижу — на секретере револьвер. Лежит и поблескивает в свете лампы. Это было как символ, как знак свыше... Я прошептала: “Погасите лампу!” А когда он отвернулся, схватила револьвер, взвела курок... Я умею стрелять. Меня офицеры научили — в прошлом году, когда я гастролировала в Пятигорске... Ах, это не важно. (Оглядывается на чучело чайки, бормочет.) Я чайка... Я чайка... (Медленно выходит на террасу и стоит там. Шум дождя слышен сильнее.)
Аркадина (Тригорину) . Не смотри ты на нее так. Вся эта сцена была разыграна, чтобы тебя разжалобить — уж можешь мне поверить, я эти фокусы отлично понимаю. Жалеть ее нечего. Изобразит перед присяжными этакую вот чайку — и оправдают. Даже на уловку с эфиром сквозь пальцы посмотрят. А что ж — молода, смазлива, влюблена. Такую рекламу себе сделает на этой истории! Позавидовать можно. И ангажемент хороший получит. Публика будет на спектакли валом валить.
Раскат грома, вспышка, свет гаснет.
К концу этой картины, как и всех последующих, кроме самой последней, все актеры
должны оказаться на тех же местах, где были в начале картины.
Дубль 2
Часы бьют девять раз. Свет зажигается вновь.
Дорн (сверяет по своим) . Отстают. Сейчас семь минут десятого... Итак, дамы и господа, все участники драмы на месте. Один — или одна из нас — убийца. Давайте разбираться.
Шамраев. А как разбираться-то? Если кто убил, то сам ведь не признается.
Дорн. Для того, любезнейший Илья Афанасьевич, человеку и дана лобная часть коры головного мозга, где, согласно новейшим научным гипотезам, сосредоточена вся мыслительная деятельность. Кроме того, мы располагаем двумя древними как мир сыскными рекомендациями: cui prodest и cherchez la femme. Рекомендации препошлые, но оттого не менее верные — почти все убийства именно из-за этих двух причин и совершаются.
Медведенко. Про “шерше ля фам” я помню, что это значит. А первое вот запамятовал. Это по-латыни?
Шамраев (резко) . Не знаешь, так молчи, не срамись. Cui prodest — значит “ищи, кому выгода”. А еще учитель! Зачем ты вообще ночевать остался? Шел бы домой.
Медведенко. Так ведь вы, папаша, лошадь не дали. Сказали, только со станции приехали, не гонять же опять.
Шамраев. И что с того, что не дал. Шесть верст — не околица, не рассыпался бы. Послушал бы меня, ушел бы — не угодил бы в этакую историю.
Медведенко. Гроза началась, ливень... Так и простудиться недолго. Здоровье у меня некрепкое. Прошлую зиму вон два месяца кашлял. А умирать мне никак невозможно. Ну, Маше с ребенком вы, конечно, пропасть не дадите, но у меня ведь еще мать, две сестренки, братишка. Кроме меня, кому они нужны?
Маша (оборачивается, зло затягиваясь папиросой). Знаем. Тысячу раз слышали, почему тебе нельзя умирать. Да ты ведь, кажется, и не умер. Умер Константин Гаврилович. (Заходится кашлем, никак не может остановиться, кашель переходит в сдавленное рыдание. Мать хлопает ее по спине, потом обнимает, обе плачут.)