Я не хочу сказать, что герой Кононова, в отличие от героини Куприна, нездоров, просто он весь в познании, а Елене, знающей жизнь, добавочное и нелучшее знание о ней не открыло бездн, зато окончательно открыло глаза на мужа. (Кстати, на чтениях коллега из “Учительской газеты” напомнил Елисееву как более уместную аналогию рассказ Куприна же, “Мясо”, написанный о том, о чем и “Похороны кузнечика”, — об ужасе юной души перед фактом смерти не как исчезновения из жизни, а о тлетворности самой жизни как умирания, о том, что жизнь, плоть — это и есть умирание, — но Елисеев ответил, что “Мяса” не читал.)
Саратов.
Мы печатаем два выступления в рамках Третьих чтений имени Аполлона Григорьева, проведенных Академией Русской Современной Словесности в октябре 2001 года (Москва, Государственный литературный музей). Тема чтений — эротика и эстетика — связана с творчеством Веры Павловой и Николая Кононова, которые стали по итогам 2000 года лауреатами премии имени Аполлона Григорьева, учрежденной АРС’С и Росбанком.
Имя Божие как орфографическая проблема
Глубокоуважаемый Андрей Витальевич!
Не так давно в “Новом мире” (2001, № 5) была опубликована интересная, но спорная статья доктора филологических наук, председателя Орфографической комиссии РАН Владимира Владимировича Лопатина “ Русская орфография: задачи корректировки ”, в редакционном примечании к которой говорилось, что “редакция намерена вернуться к освещенной в этой статье проблеме”. Это замечание (а также появившийся уже в Вашем журнале отклик1) и побудило меня обратиться к Вам с письмом.
Как профессиональный корректор, я не без некоторых опасений ожидаю предстоящую реформу правописания, хотя сознаю необходимость изучить новые правила и руководствоваться ими в своей работе. Но некоторые положения раздела “Названия, связанные с религией” вызывают столь сильное недоумение, что, как православная христианка, я сочла своим долгом поделиться своими соображениями по этому поводу.
Можно лишь порадоваться тому, что, в соответствии с новыми правилами, о которых пишет в своей статье В. Лопатин (далее страницы везде указываю по новомирской публикации), восстанавливается наконец-то написание с заглавной буквы слов Бог, Господь, Богородица, причем с совершенно логичной мотивировкой: в монотеистических религиях это — “индивидуальные названия, являющиеся фактически собственными именами” (стр. 144). Но при этом поражает следующая оговорка: “Однако вводятся существенные уточнения: о написании со строчной буквы слов бог и господь в выражениях междометного и оценочного характера, употребляющихся в разговорной речи вне прямой связи с религией (например, ей-богу, бог знает что, не бог весть что, не слава богу — “неблагополучно”, междометия боже мой, господи )...” (стр. 143 — 144).
Не приходится спорить, что в нашей повседневной речи утвердилось, к сожалению, бездумное и безответственное употребление выражений, включающих имя Божие, как если бы они действительно не были “связаны с религией”. Но это — позор для нашей речи и для нашего народа. Имя Божие есть великая сила и великая святыня. Благоговейным призыванием имени Божия совершались великие чудеса, описанные в Ветхом и в Новом Завете, а кощунственное обращение со святыней всегда неизбежно влекло за собой справедливое воздаяние. Именно поэтому одна из десяти заповедей, данных Богом на Синае, гласит: “Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно” (Исх. 20: 7; Втор. 5: 11). Заметим: эта заповедь в Десятословии — третья, в то время как “не убивай” — шестая, “не кради” — восьмая (Исх. 20: 7, 13, 15; Втор. 5: 11, 17, 19). Поэтому всякое употребление имени Божия всуе (славянский перевод заповеди), в суете, есть прямое нарушение Божественного установления.