Бахыт Кенжеев. «Я навеки прикован к русскому языку…». Письма, полученные по электронной почте, и рассуждения получателя. Получил, прочитал и прокомментировал А. Касымов. — «Вопросы литературы», 2001, № 6, ноябрь — декабрь.
По-моему, в отличие от концептуальных проектов (вроде переписки А. Парщикова и В. Курицына), этот эпистолярный сюжет — по-домашнему искренен и прямодушен. Интересно, что уфимский критик и друг поэта попросил разрешения на публикацию, когда основной корпус текста был уже готов. Между прочим, не происходит ли утверждение нового литературного жанра? «Учти — в стихах я на порядок умнее, чем в жизни <…> Характерно, что полетел я за свои денежки в Москву на церемонию (премии Антибукера. — П. К.) <…> а вечер-то и перенесли, уехал несолоно хлебавши. И правильно! — подумал я. И поделом! На хрена тебе, Бахытик, щеки-то надувать».
Кирилл Кобрин. Письма в Кейптаун о русской поэзии. Письмо шестое и последнее. — «Октябрь», 2001, № 12 <http://magazines.russ.ru/october>
Разделить радость автора от творений Шиша Брянского я не могу потому, что устал от какашек в литературе («…поливает читателя из своего рода фекальной машины с ручным приводом…» — пишет Кобрин) и не научился понимать концептуальное сквернословие и похабство в стихах. После поэтического сборника «Плотность ожиданий» («Дебют-2000») — особенно. Вообще — скучно и противно. А вот портрет поэта Григория Кружкова, встреченного автором на Роттердамском фестивале, и оценка его стихов — чудесны. «Тонкость, выдержанность, благородство — все это надо скармливать современному русскому поэту, как витамины анемичному пермскому ребенку: методично и последовательно. „Черепаху“ (один из первых стихотворных сборников Кружкова. — П. К.) я бы сейчас переиздал большим тиражом и бесплатно раздал каждому нынешнему стихотворцу…» Ну, может быть, не каждому. Но в целом — согласен.
Илья Кочергин. Алтайские рассказы. — «Знамя», 2001, № 12.
В аннотации сказано и о том, что первая публикация И. Кочергина была в нашем журнале, в 2000 году.
Михаил Кураев. Свидетели неизбежного. Блокада как художественная реальность. — «Знамя», 2001, № 12.
Размышления на полях блокадного дневника малограмотной медсестры Елизаветы Турнас. «Правильно судить о происходящем здесь я не могу. Для меня ужасным кажется только смерть моего сына, это самое большое несчастье и горе, и с этой точки строится все мое мировоззрение». Замечу, что декабрьские «Знамя» и «Октябрь» (в нем отрывок из романа Фаины Благодаровой «Ах, эти черные глаза…») не забыли о 60-летии блокады. Не забыли.
Марцелиюс Мартинайтис. Не заперто. Перевод с литовского Георгия Ефремова. — «Дружба народов», 2001, № 12.
Из стихотворения «Поэт с черным нимбом»: «Поэт понимает больше других / или не понимает / того, что ясно любому».
Марина Москвина. Как стать детским писателем. — «Вопросы литературы», 2001, № 6, ноябрь — декабрь.
«Проза должна быть вот какой, — ответил он (Юрий Коваль. — П. К.). — Она должна быть такой, что ты готов поцеловать каждую написанную строчку».
Неизвестный Леонов. — «Наше наследие», 2001, № 58.
«Оказалось, что археологические раскопки могут быть увлекательны и в собственном доме…» — из предисловия к публикации дочери писателя. Публикуются: один из самых первых леоновских рассказов — «Деяния Азлазивона» (1921), с авторским живописным и шрифтовым оформлением; маленькие эссе-впечатления о рассказе — Валентина Распутина, Владимира Бибихина, игумена Андроника (Трубачева); статья В. П. Полыковской «Так спаслись ли покаявшиеся»; фрагменты из записных книжек Леонида Леонова 50 — 60-х годов. Нарушая волю отца (в 1943 году он вложил в папку записку, запрещающую когда-либо публикацию «Деяний…»), Н. Л. Леонова сделала неоценимый подарок историкам литературы и остаткам дотошных читателей: «Неизвестный Леонов» — это событие, едва ли не сенсация. Похоже, что именно из этого сказа в конце концов выросла «Пирамида» (1994) с «самовозгоранием человечины». «Трудно было лишь сперва, пока не надломили хребет личного достоинства, — дальше все пошло гораздо легче…» (из записных книжек).