Г. В. Марченко. Антисоветское движение в Чечне в 1920 — 1930-е годы. — “Вопросы истории”, 2003, № 1.
“В конце 1930-х годов в Чечне начался новый подъем партизанской борьбы. К руководству в повстанческом движении на смену шейхам и муллам, призывавшим к возрождению имамата, пришли другие люди. В январе 1940 года начавшееся в Галанчожском районе восстание возглавил Хасан Исраилов. Ему было всего 30 лет, и он был членом ВКП(б) с 1929 года. В свое время писал стихи, пьесы, был корреспондентом „Крестьянской газеты”. Его статьи содержали критику коррупции и чиновничьего произвола. Он несколько раз арестовывался, был исключен из партии. Быстро добился популярности в народе. Через несколько месяцев повстанцы полностью овладели Галанчожским районом, частью Шатоевского района, аулами Саясан и Чаберлой. На народном съезде в Галанчоже повстанцами было провозглашено „Временное народно-революционное правительство Чечено-Ингушетии”. Главным требованием восставших было достижение полной и реальной независимости”.
Нет, читать это все как исторический документ не выходит: в голову упрямо лезут иные имена и формулировки.
Ж. А. Медведев. Сталин и “дело врачей”. Новые материалы. — “Вопросы истории”, 2003, № 1.
Здесь семь глав: от убийства Соломона Михоэлса до ареста Полины Жемчужиной и опалы ее мужа — Молотова. От разгрома Еврейского антифашистского комитета до случайности возникновения самого “дела врачей” и произраильской политики Сталина в послевоенное время. “Антисемитизм Сталина не был ни религиозным, ни этническим, ни бытовым. Он был чисто политическим. Именно поэтому он проявился только после войны, когда еврейский вопрос стал острой бытовой проблемой”. И еще: “Сталин не собирался разрешать эмиграцию евреев из СССР в Израиль. Арабские страны Ближнего Востока были созданы в основном с помощью Великобритании после Первой мировой войны, и в 1947 — 1948 годах все они придерживались британской ориентации. Поддерживая Израиль, Сталин „вбивал клин” в отношения Великобритании и США”.
В. Мильдон. “...Взять любой случай...”. Литературная техника В. И. Даля. — “Вопросы литературы”, 2002, № 6, ноябрь — декабрь.
Предлагаемая коллекция некоторых признаков литературной техники Даля подводит читателя к тому, что автор знаменитого словаря — типичный представитель “переходной прозы”: “Сочинения с такими чертами участвуют в формировании новой эстетики, и с этим феноменом предстоит, полагаю, сталкиваться всякий раз, когда в словесности возникает очередная переходная эпоха”. Для примера возьмем такую “черту”, как... собаку. “Даль первый, насколько я знаю, делает собаку персонажем в „Похождениях Христиана Христиановича...”. Позднее эта собака отзовется в „Муму” Тургенева, в „Белом пуделе” Куприна, в „Каштанке” Чехова, „Кусаке” Л. Андреева, „Снах Чанга” Бунина — вплоть до собак у Пришвина и Троепольского”.
Ну тогда уж и Казакова с Ковалем и Довлатовым хорошо бы не забыть в этой псарне.
Семен Яковлевич Надсон. 14 (26) декабря 1862 — 19 (31) января 1887. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2002, № 12.
Старинные стихи в “Звезде” публикуют на оборотной стороне обложки, предшествуя авантитулу. Иной раз выходит здорово.
Дураки, дураки, дураки без числа,
Всех родов, величин и сортов,
Точно всех их судьба на заказ создала,
Взяв казенный подряд дураков.
Если б был бы я царь, я б построил им дом
И открыл в нем дурацкий музей,
Разместивши их всех по чинам за стеклом
В назиданье державе моей.
Владимир Новиков. Rara avis. Виктор Куллэ (род. в 1962). — “Знамя”, 2002, № 12.
На латыни — редкая птица. О поэте и человеке . “Поэзия Виктора Куллэ — это и интимный дневник, и духовная летопись нереализованного общественно-эстетического проекта. Не получился у нас отечественный постмодернизм, не хватило нам всем широты, индивидуализм заел. А поэт Куллэ состоялся — именно потому, что был нацелен на поиски неиндивидуалистической этики. Неплохой побочный эффект — для него лично. Внутренний сюжет „Палимпсеста” (единственной на сегодня поэтической книги Куллэ, вышедшей в прошлом году. — П. К. ) — это рассказ о том, как всеприятие может стать способом самореализации. Не бойся, что поэтов сейчас так много развелось. Не бойся, что оригинальных и неповторимых личностей кругом навалом. Уже не боишься? Значит, ты сам и поэт, и личность. „Палимпсест” примечателен балансом лиризма и эпики...”