— Да-а! — знакомый крик с той стороны двери.
Открываю:
— Можно?
— О, Ромочка! Заходи!
Шевчена на кровати подстригает ногти на ногах.
— Как жизнь? Творчество? Здоровье? — не глядя на меня, энергично задает набор традиционных вопросов.
Сажусь к журнальному столику, посреди которого сковородка с остатками подгоревшей картошки. Рядом — пачка легкого “Винстона”. Беру сигарету, закуриваю, отвечаю:
— Все так же — все хреново.
— С женой не помирился?
— Нет. А ты-то как?
— А мы вот сегодня с Алексеем Константиновичем в кино идем. На “Кукушку”.
Алексей Константинович — это тот романист, что, заикаясь, призывал Сергея и других участников своего мастер-класса на форуме бросить писать; Шевчена там с ним познакомилась, и вот уже месяц они плотно общаются.
— Ты у него, что ли, живешь? — решаю уточнить.
— Ну как тебе сказать... — И по тону становится ясно, что я правильно догадался.
— И как?
— Хорошо... Не смотри на меня, я джинсы надену.
Смотрю в сковородку, затем на прилипшую к стенке чашки чаинку. Справа шевелится сперва желто-розовое, а потом — синее. Шевчена шлепается на стул напротив меня. Тоже закуривает.
— Ладно, Ромочка, не горюй. Алексею Константиновичу сорок шесть, а вот уже несколько раз мне признавался, что только теперь почувствовал себя счастливым. Тебе ведь тридцать всего? Видишь, есть еще время.
— Издеваешься? — Сбиваю пепел в пепельницу; вместе с пеплом вылетает и уголек. Приходится подкуривать заново.
— Да нет, я серьезно.
— А ты изменилась, — говорю. — Раньше шумно-наглой была, а теперь как-то глубинно.
Шевчена пожимает плечами.
— Может, чаю?
— Хм... Я полдня только и делаю, что пью чай. Пью чай и маюсь.
— Не майся. Плюнь. Лучше пиши, как маешься.
В ее голосе наконец появляются нотки искренности, и я сразу размякаю:
— Да как, Оль, не маяться, если с любимой женщиной так... И люблю, и жить вместе не получается...
Она вздыхает.
Некоторое время молчим, не глядя друг на друга. Я ни о чем не думаю, просто жду, что скажет Шевчена. И вот она почти вскрикивает:
— Слу-ушай!
— Что?
— А если тебе поступить как лимоновский Эдичка. Он ведь тоже любимую потерял.
— Как поступить?
— Ну... с мужчиной. Понимаешь?
Я поднимаю лицо, пытаюсь по ее глазам определить, серьезно она или стебается. Вроде — серьезно.
— Спасибо за совет. — Это единственное, что приходит на ум для ответа. Не по роже ведь бить.
— Ты не обижайся. Ведь по поговорке — клин клином...
— Какой клин клином... Все, замолкни... — Давлю окурок в пепельнице. — Ладно, надо идти.
Шевчена не удерживает. Встаю. Напоследок интересуюсь:
— Пишешь что?
— Да ну! Зачем счастливой женщине писать?
— Н-да, правильно вообще-то. Хотя, смотри, можем ведь и выгнать с семинара за творческую несостоятельность.
Вечер. Скоро по радио будет очередная сводка новостей, а пока рассказывают, как хорошо в ноябре в Дубае. Передача под эгидой “На правах рекламы”... Открываю тетрадь, стоя над столом, перечитываю последние строки, которые удалось выдавить за сегодня. Может, еще что придет в голову? В колонках магнитолы пикают сигналы точного времени. И дикторша скороговоркой начинает: “Сегодня в президентской резиденции „Ново-Огарево” прошла встреча Владимира Путина с Эльдаром Рязановым и Михаилом Ульяновым. Президент поздравил мэтров российского кино с семидесятипятилетием и подарил им часы с гравировкой „От Президента России”. Хозяин принимал юбиляров в уютной каминной и угощал яблочным пирогом”. Затем менее важные новости: в Чечне сдались пятнадцать боевиков, в Москве убит очередной ученый, “Локомотив” стал чемпионом страны по футболу...
Ну вот, теперь надо ложиться. Завтра в половине седьмого будильник даст команду “подъем”.
Чищу зубы, умываюсь. Разбираю постель, снимаю рубаху, трико, носки. Выключаю свет... Простыня, пододеяльник так приятно прохладны...