Говорит Сергей Хоружий: “Человек стал меняться — резко, неконтролируемо и притом непонятно: общее у всего списка в том, что эти явления не укладываются в обычные европейские представления о человеке, европейскую антропологическую модель. В основе ее два понятия: человек в ней рассматривается как сущность и как субъект; и оба приходится отвергнуть. Сущность человека — это его внутреннее ядро, твердая неизменная основа, набор присущих ему свойств и черт, кратко — сама „человечность” человека. И главный, если угодно, урок из современного опыта — то, что никакой такой сущности просто нет, человек ею не наделен. Тем самым классическая антропология в корне непригодна, и перед нами задача поиска новой модели человека”.
Владимир Яранцев (Новосибирск). Литература в “космосе”. Размышления над книгой о природе настоящей литературы. — “День и ночь”, Красноярск, 2004, № 9-10, ноябрь.
“Преодолению этой инерции „обломовщины” в русском космизме и посвящено, на наш взгляд, творчество А. Платонова…” Многословные размышления в связи с книгой новосибирского филолога Эдуарда Бальбурова “Поэтическая философия русского космизма” (Новосибирск, 2003).
Составитель Андрей Василевский.
“Арион”, “Вопросы истории”, “Дети Ра” , “Журнал Поэтов”,
“Знамя”, “Звезда”, “Слово-Word”
Андрей Арьев. Зырянин Тютчев. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 12 <http://www.zvezda.ru>.
Эссе о поэте Сергее Стратановском по случаю его 60-летия.
“Стратановский далек от традиционализма, не будучи в то же время, что очень существенно для понимания природы его поэзии, сторонником авангардистских, тем более постпостмодернистских крайностей. Ему чуждо понимание искусства как иронической игры со знаками культуры. Искусство — и прежде всего поэзия — имеет, полагает он, прямое отношение к онтологическим ценностям человеческой жизни: к любви, к радости, к горю, к вере и неверию. Стихотворение представляется Стратановскому неким цветком в захолустье, диковинной красоты существом, въяве растущим и крепнущим на глазах читателя. (Не знаю, как Стратановскому, а мне, читателю, так и представляется почти каждое его произведение. — П. К. ) <…> Из того, что Стратановский „мыслит мифами”, вывода о его собственном „мифотворчестве” не последует. „Мифологию” он скорее дискредитирует. Во всяком случае, „современную мифологию”. Лирический субъект этой поэзии — человек бунтующего сознания. <…> Очень ответственное эстетическое кредо Стратановского сводится к желанию обнаружить неведомое в пошлом, истинное в банальном, к попытке раскрыть ходульное выражение как лирическое. Это своего рода „остранение остранения”…”.
Вослед за эссе Арьева — совсем новые стихи Стратановского.
А. А. Бабий, В. М. Кириллов, Г. В. Кузовкин, В. И. Хвостенко. “Возвращенные имена”. Программа и проблемы ее реализации. — “Вопросы истории”, 2005, № 1.
Тут и обзоры региональных программ, и определение категорий репрессированных и типов источников, методическое и техническое обеспечение. Адреса сайтов, руководители отдельных проектов, статистика и еще раз статистика…
Хорошо бы кто-нибудь собрал сводную статистику (по годам) — уничтоженных органами дел оперативных разработок 20-х — 90-х. Хотя бы только по известным фамилиям. За последнее время некоторые цифры просачивались в печать. Они впечатляют.
Из преамбулы: “С конца 1980-х годов факт политических репрессий признан официально. Приняты законы о реабилитации жертв политических репрессий, созданы комиссии по восстановлению прав реабилитированных. Но комплексной межгосударственной научно-исследовательской и общественной программы изучения и распространения информации о массовых репрессиях в СССР до сих пор нет. Более того, наблюдается тенденция к закрытию этой темы — якобы из-за того, что процесс реабилитации завершен и проблема исчерпана. Это ложная и опасная установка <…>”.
Сергей Бирюков. Сквозь мелкий морок дождя и снега. — “Дети Ра”, 2004, № 4 <http://www.detira.ru>.
Благодаря издательско-редакторской работе главного редактора “Детей” Евгения Степанова для меня, обозревателя его детища, навсегда решена проблема того, как называть наших неутомимых нью- и неофутуристов от Кедрова до Бирюкова. Так и буду теперь, как они сами себя назвали, — Дети Ра.