Юрий Моренис. Стивен Кинг идет за картошкой. Рассказ. — “Складчина”. Литературный альманах. Омск, 2006, № 3 (5).
Натурально идет. Молодой начинающий писатель спускается в прохладный подвал своего загородного дома за пакетом клубней этого вполне интернационального растения. И становится, как вы понимаете, жертвой им же самим выпестованных и растиражированных впоследствии фобий. Ему ужасно страшно в этом враждебном мире. И крысы, крысы к тому же.
Евгений Мороз. Мата Хари по-советски. — “Народ Книги в мире книг”. Еврейское книжное обозрение. СПб., 2006, № 66.
Запоздалая, но очень полезная рецензия на книгу Игоря Дамаскина “Мата Хари 30-х годов. Семнадцать имен Китти Харрис” (М., 1999), посвященную гражданке США, участвовавшей в советском атомном шпионаже.
“Похоже, издатели обозвали серую мышку Китти Харрис именем неотразимой Маты Хари лишь по созвучию фамилий. В действительности эти героини шпионажа напоминают друг друга не больше, чем экс-разведчик Игорь Дамаскин — православного мыслителя Иоанна Дамаскина. Перепутать может только Интернет. В истории Китти нет ничего похожего на блеск и соблазны, все банально и очень скромно. <…> Благодаря совместным усилиям Климова (оперуполномоченного КГБ, выписавшего в послевоенное время из дневника Харрис несколько цитат, объясняющих бессмысленность архивного существования документа с точки зрения органов. — П. К. ) и Дамаскина мы знаем теперь, с какими ощущениями подошла Кити Харрис к своему смертному порогу (шпионка умерла в 1966 году в городе Горьком. — П. К. ), что думала она о своей жизни, без остатка отданной коммунистическим идеалам и советской стране:
„Единственно, что я знаю, это то, что я ужасно одинока. У меня нет ни одного друга. Жизнь моя разбита. [Кто должен нести ответственность за мои страдания? Кто будет отвечать за то, что я на протяжении тридцати лет только трижды встречалась с родными?] Почему именно я должна была пройти через этот ад?..”
Эта запись, которой завершается биография Кити Харрис, — самое интересное в книге Дамаскина, теперь и вы, уважаемый читатель, ее знаете, а всего остального, слава Богу, можно не читать”.
А статью Е. Мороз между тем очень рекомендую: ее анонс не зря вынесен на обложку журнала.
Священник Иоанн Охлобыстин. Кбопи. — “Фома”, 2006, № 1 (45).
“Добрая ирония, такое умение посмеяться над своими слабостями и недостатками всегда жили в Церкви и живут сейчас. Это принимало разные формы — от устных баек до использования литературного жанра фацеций. Надо сказать, что, возникнув во времена Возрождения, жанр фацеций поначалу использовался европейскими гуманистами для нападок на Церковь, и лишь гораздо позднее в этом жанре начали писать сами церковные люди, для которых фацеции (а потом и иные литературные направления) давали возможность в смешной форме поговорить о вещах грустных и серьезных. Можно вспомнить Лескова, можно вспомнить Клайва Льюиса. Посмеяться над своими недостатками, в том числе и над недостатками приходской или монастырской жизни, — не зазорно для христианина”.
“В канун Святой Пасхи к отцу Савве приехал поэт Виолентов испросить благословения на создание Истинно Христианской Партии, для скоропостижного прорыва в законодательную власть. „Брат мой возлюбленный, — ответил ему отец Савва, — есть только одна истинно христианская партия, она же — Православная Церковь, все остальное — повод случайных людей получать зарплату за чужой труд”.
— Вы ничего не понимаете! Родина гибнет! — возмутился поэт.
— Моя нет, — крякнул монах, — а твоя давно в руинах, если ей еще одна партия нужна. Устроился бы ты, брат, на работу и в водке ограничился”.
“— Скажите, — вопросил отца Савву молодой послушник, — можно ли спастись?
— Практически невозможно, — ответил тот. — Но стоит попробовать”.
“Было дело, что просвещенный в области духовной молодой иерей из города отец Борис укорил отца Савву за дружбу с одним атеистом.