Мимо дома уже потянулись с пляжа люди, а гроза все не начиналась и не начиналась. Потом вдруг громыхнуло, сверкнуло, и она радостно подставила лицо первым каплям. Через несколько минут по лицу потекли обильные струи, а она жмурилась и наслаждалась, думая о том, что, как вода, которая всегда найдет себе русло, упрямая жизнь всегда восторжествует над смертью.
— Эй, эй! — позвали у ограды.
Она оглянулась. Возле калитки стоял Стас. Саша перекрестилась и закрыла глаза. Открыла — он смеялся!
Она осторожно приблизилась к ограде. В шортах, через всю грудь страшный шрам. Она не могла отвести глаз. Криво стянутая кожа лежала ребристо. Горло у нее сжалось. Большей жалости и нежности, чем к этому искромсанному телу, она никогда не испытывала.
— Ты похудела, — сказал он. — Глаза стали больше. К семидесяти станешь красоткой… Где ты была, предательница? Бросила меня умирать на дороге… Хорошо, что Васька протрезвел и вызвал “скорую”…
Стас отвернулся и прищурился, глядя куда-то за горизонт, и дальше разговаривал сам с собой, а ее называл в третьем лице.
— Думал о ней каждый божий день. Найти женщину и так тупо потерять. Где ты была? — Он взглянул искоса.
— В монастыре. Я… я думала, что ты умер.
— Кто тебе сказал?
Кто сказал? Она на минуту растерялась… Потом с трудом вспомнила:
— Таня.
— Она думала… — усмехнулся Стас. — Как я мог умереть, если собирался с тобой жить? Я и сейчас этого хочу. Была бы ты настоящая, взяли бы и ушли. Прямо сейчас…
Он поглядел исподлобья:
— Что, слабо тебе?
— Мне?
Саша с усилием отвела глаза от шрама и облизнула вмиг пересохшие губы.
— Мне — нет. Мне не слабо.
В доме ей попались только сумка, расческа и зубная щетка. Пока она металась, ливень заглох так же внезапно, как начался. Она спустилась с веранды — сад был омыт, мир стал простым и прозрачным.
Из-за соседнего забора ее поманила Вера. Саша кротко подошла.
— Твой-то, знаешь? — зашептала та. — С Татьяной живет. Сошлись, пока ты курортничала. Сергей, я имею в виду.
— Это игра... Ненастоящее, — объяснила ей Саша, вышла за калитку, и они двинулись со Стасом по мокрой дороге. Камни на обочине блестели, как новая обувь, ветер легко раскачивал ветви, с них сыпались остатки дождя.
По поводу мокрого снега
Губайловский Владимир Алексеевич родился в 1960 году. Окончил мехмат МГУ. Поэт, эссеист, литературный критик.
Тетраптих
Александру Иличевскому.
1
Писать стихи совсем легко,
не то что строить прозу.
Всего-то подглядеть мельком
прозрачную березу,
всего-то взглядом чиркануть
по листьям, что остались,
и с наслаждением подуть
на обожженный палец.
2
Если бы все так просто.
Не все так просто.
Нет ничего мучительней тишины,
где напряженья
вынужденного роста
внешнему наблюдателю не слышны.
Это комок подкатывает под горло,
и застревает в горле свинцовый шар.
Это — настолько горько,
настолько горько,
что никого не жаль.
Никого не жаль.
3
Природу сменила погода.
И дождь посреди декабря
встречает у самого входа,
тебя в окруженье беря.
Когда престарелая Геба
расплещет казенный кисель,
и низкое, низкое небо
уже недалеко отсель.
4
По поводу мокрого снега
с дождем и слезами на треть
испарину долгого бега
со лба рукавом утереть.
Конечно, я вру как сапожник,
приникнувший к самому дну,
у шуточек этих подкожных,
у собственной злости в плену.
Как звонко ломается слега!
Перильца над бездной дрожат.