Теперь Мартину казалось, что старушка слегка лишилась разума. Либо сегодня во время падения, либо сразу после смерти мужа.
— Кстати, вы знаете, что такое метроном? — спросила она, неожиданно переведя тему.
— Нет, только мой дядя знает, что это такое.
— А где сейчас ваш дядя?
— В краю вечнозеленых помидоров.
— О, кажется, я знаю, о чем вы говорите. Край вечнозеленых помидоров — это тот край, где живу я, потому что в этом краю мало солнца. И иногда, покупая овощи, я беру по ошибке зеленые помидоры... Но ужаснее другое. Память стирает все! — с ужасом схватила Мартина за руку Илана. — Все стирает! Я уже многое не помню!
— Это нормально, — взял Мартин руку Иланы. — Это нормально! Я тоже не помню дома своей родной деревни, я сам из Кукмора! Кукмор переводится как “голубое небо” или “марево”. Я часто лежу и пытаюсь вспомнить, какого цвета чей-то забор, но не могу. И тогда я чувствую себя несозревшим томатом, не впитавшим в себя все краски лета.
— Это ужасно! Я боюсь, что однажды я забуду все и наступит полная темнота.
— Не наступит, — ответил Мартин. — Луна забирает и отдает воспоминания. Воспоминания — как приливы и отливы.
— Да, я верю, я верю, — соглашалась Илана, но Мартину казалось, что они, как инопланетянин и землянин, говорят на разных языках. — Я верю — он ждет меня на Марсе.
11
Ушел от Иланы Мартин поздно вечером. Сбежав по лестнице, он вспомнил, что собирался посмотреть на дом с внутренней стороны. Но было уже поздно. Ночь грязью легла на внутреннюю чашу двора. Тени были слишком глубоки, чтобы что-то разглядеть, несмотря на тусклую картофелину фонаря и блики-очистки. Разве только контуры беседки и очертания гигантского здания-сарая.
Где-то в глубине двора за решеткой и кустарником подростки с гитарой напевали “Led Zeppelin”. “Лестница в небеса”. Их не было видно. Мартин стоял один на один с огромным миром. Луна, как монета, опущенная в черную бездну игрового автомата, будто вызывала эту музыку. Для каждого двора есть своя луна.
Во времена, когда невозможно достать даже батон хлеба,
Она выходит, чтобы купить лестницу в небеса...
Мартин задрал голову и увидел несколько горящих окон. Трудно было понять, чьи это окна так призывно светятся.
“Нет, не может быть, — подумал Мартин, сосчитав этаж. — Зачем Илане включать свет?!” И тут же поймал себя на мысли, что, возможно, это он забыл его выключить и теперь свет будет гореть всю ночь.
Лестница в небеса. Перед ним в отрытой двери подъезда только мерцали ступеньки. Мартин собирался уже вернуться, но тут в окне за занавеской мелькнул силуэт.
— Смотрите, смотрите! Старуха опять взялась за свое! — зазубоскалили подростки с площадки. Перепрыгивая через кусты, они скопом приблизились к Мартину. Кажется, эти попивающие пиво и орущие песни отпрыски, по задумке архитектора, должны были постоянно оставаться под присмотром предков.
— Опа, стриптиз начинается! — хихикнула девушка. — Все, как вы хотели, по вашим заявкам!
Мартин пригляделся и понял, что силуэт обнажен. Он очень напомнил ему рельеф на чашке — девушка принимает что-то из рук мальчика. Несмотря на возраст, хрупкое тело старушки напоминало девичье.
— Не обращайте внимания! — сказал Мартину один из подростков в рэперской шапочке, толстовке, шароварах и кроссовках. — Она просто больная извращенка! У нее крыша поехала!
— С чего вы взяли?! — покосился на паренька Мартин, обратив внимание на то, что у того шапка надета набекрень.
— Она почти каждую субботу нам тут устраивает такое!!!
— Мы специально собираемся, чтобы посмотреть, — признался парень, который стоял рядом.
— Такое впечатление, что она хочет кого-нибудь заманить! Только сегодня она не двигается, а застыла, как истукан!
— Забавно! — улыбнулся Мартин, глядя на старуху на фоне простыней. Он закрыл глаза и посмотрел на эту картину иначе. Посмотрел, будто на тени на Луне. Для кого она танцует? Все еще для Франца... Неужели она и правда верит, что он ждет ее там, на Марсе.
— Может, она умерла? — решил проявить остроумие другой подросток. — Давай уже, двигай бедрами, эксгибиционистка!
— Успокойтесь, придурки, она танцует не для вас! — зло ответил Мартин и демонстративно пошел прочь.