Перед нами авторская подборка — так сказать, русская поэзия прошлого века “по Кожинову”. Издание открывается статьей “От составителя”; в ней намечаются принципы столь непростого отбора “вершинных” поэтов и их творений. В “великие творцы русской классической лирики” попали семеро: Пушкин, Боратынский, Тютчев, Кольцов, Лермонтов, Фет, Некрасов. Глупо, конечно, оспаривать любые списки подобного рода; как, впрочем, глупо и вымеривать на аптекарских весах унции таланта и граны гениальности для строительства очередной Периодической Системы Элементов Русской Поэзии (в случае Кожинова еще и Истинно Национальной). У каждого из нас свой списочек имеется, только вот не каждый из нас превращает его в толстые селекционные книги. Жалко, конечно, и Вяземского, закутанного в старческий его халат, и упоительного Батюшкова (чье итальянское “Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы”, на мой взгляд, роднее русскому уху, чем все кольцовские посвисты вроде: “Ну! Тащися, сивка...”), и много кого еще жалко. Жалко даже тогда, когда математические эпитеты “второстепенный” и “третьестепенный” раздают люди, кому по рангу, по таланту “все дозволено”, чей главный аргумент — их собственные сочинения: Набоков, скажем, или Бродский. А уж когда не вольный стрелок — поэт или писатель, а “теоретик, историк, знаток современного литературного процесса”, с чьим именем “в ученом мире связываются основательность, компетентность, научная ответственность”, объясняет нам, что Вяземский с Батюшковым хуже Кольцова, потому что “поэты эти не создали такого неоспоримо прекрасного лирического мира, без которого поистине, если воспользоваться словами Толстого о Тютчеве, „нельзя жить””, то начинаешь сразу понимать искомую фразу об интересе оппонентов к профессионализму Кожинова. А вот еще одна глубокая, истинно научная оценка: “Да, Языков и, подобно ему, Жуковский, Полонский или Апухтин создавали завершенные в себе поэтические творения, но в них недостает того размаха и той глубины смысла, которые являются условием истинного художественного величия”. Да, как говорил персонаж одного анекдота XVIII века, отвечая на вопрос Екатерины II, чем отличается единорог от пушки: “Единорог, Ваше Величество, он сам по себе, а вот пушка — она сама по себе”.
Все ничего, если бы составителя вели прихотливые капризы истинного эстета, любителя парадоксов, неожиданных нюансов, ниспровергателя устоявшихся репутаций. Но, листая эту аляповато изданную книгу, как-то сразу забываешь про эстетизм.
Книги
КНИГИ
*
Василий Аксенов. Скажи изюм. Роман. М., “Изограф”, “ЭКСМО-Пресс”, 1999, 408 стр., 12 000 экз.
Переиздание известного романа, написанного по мотивам одного из самых знаменитых литературно-общественных скандалов конца 70-х годов — появления альманаха “МетрОполь” (1979). Одновременно вышли — роман “Ожог” (М., “Изограф”, “ЭКСМО-Пресс”, 1999, 492 стр., 12 000 экз.) и трилогия “Московская сага” (М., “Изограф”, 1999, 702 стр., 10 000 экз).
Б. Акунин. Особые поручения. Две повести о приключениях Эраста Фандорина. М., “Захаров”, 1999, 318 стр., 5000 экз.
Ивлин Во. Новая Европа Скотт-Кинга. Повести и рассказы. М., “Текст”, 1999, 221 стр., 5000 экз.
К уже известному корпусу сатирических текстов Ивлина Во добавилась повесть 1946 года “Новая Европа Скотт-Кинга” в переводе Б. Носика. Среди рассказов, вошедших в книгу, неизвестных русскому читателю нет.
Г. Гессе. Паломничество в Страну Востока. Перевод с немецкого С. Аверинцева и других. М., “ЭКСМО-Пресс”, 1999, 397 стр., 8500 экз.
А. С. Грибоедов. Полное собрание сочинений. В 3-х томах. Том 2. Драматические сочинения. Стихотворения. Статьи. Путевые заметки. Главный редактор С. А. Фомичев. Подготовка текста, комментарии А. В. Архипова и других. СПб., “Нотабене”, 1999, 618 стр., 4000 экз.
Андрей Дмитриев. Закрытая книга. Роман и повести. М., “Вагриус”, 2000, 300 стр., 5000 экз.
Книжное издание нового романа (первая публикация — “Знамя”, 1999, № 4), а также повестей “Поворот реки”, “Воскобойников и Елизавета”.
Милан Кундера. Вальс на прощание. Роман. Перевод с чешского Н. Шульгиной. СПб., “Азбука”, 1999, 271 стр., 10 000 экз.