Алексей Сериков. Маленький подарок богам. Повесть. — «Зеленая лампа». Литературно-публицистический альманах. Иркутск, 2002.
Талантливая, поэтичная вещь молодого (род. в 1968) иркутского писателя. Эпоха империи, поздняя античность. Изрядная часть сюжета происходит, судя по всему, в IV веке н. э. (я неуклюже попытался, заглянув в античный словарь, определить время по названию монеты, мелькнувшему в тексте, — солид). Главный герой повести — легионер и кузнец Ян Кассий Котта. Военный поход и общение с индийским жрецом, пахучие ночи, старые священные змеи, война и работа, отец и сын. Удивляет и радует естественность обустройства автора в эпохе, которая для него — живая, неостывшая, чувственная.
Александр Терехов. Бабаев. Воспоминания бывшего студента Московского университета. — «Знамя», 2003, № 1.
Самое захватывающее и «неловкое» мое чтение за последнее время. В этих воспоминаниях два (на самом деле — три, вместе с автором) героя. Оба известны: историк литературы, поэт, специалист по Пушкину и Толстому, собеседник Ахматовой и Н. Мандельштам, замечательный преподаватель Эдуард Бабаев — и писатель, журналист, психолог и педагог Владимир Шахиджанян. Первого нет на свете, второй работает, выпускает новые книги и новых студентов. Замечательная книга воспоминаний Бабаева вышла через несколько лет после его смерти. Оба — по-своему легенды. Терехов близко знал обоих, о них и написал, вглядываясь через них в себя и наоборот.
Я тоже знал обоих, не так близко, но все, о чем идет речь в этой сжатой, отлично написанной прозе, — мне известно. Даже то, что может показаться откровениями. В конце концов, я тоже провожал Бабаева домой, он дарил мне свои книги, я много говорил о нем с Берестовым и с ним о Берестове. Бабаев даже напечатал мои стихи в редактируемом им альманахе. Помню, как Терехова, старшего выпускника и одну из главных надежд Шахиджаняна, приводили на тот же «шаховский» семинар, в котором я учился вслед за ним, Тереховым. Тереховым «Шах» гордился, цитировал его в предисловиях к своим книгам. В доме у Шахиджаняна я тоже бывал. С обоими наговорил много часов. В общем, на этом схожее заканчивается. С «Шахом» я раз в год перезваниваюсь. О том и другом человеке я много думаю и посегодня: об их внутренних драмах, об их разнообразных, причудливых талантах. Об усвоенных и преодоленных мифах, связанных с ними. Об их существенной роли в моей личной судьбе.
Но так талантливо-исповедально написать (и вспомнить!) я бы не смог. Самое главное — никогда не стал бы. Хотя бы потому, что один из героев-учителей — жив. Живы его родные. И дело не в высказываниях типа «теперь для меня NN умер». Да и в этом тоже.
Достаточно прочитать книгу Корнея Чуковского «Илья Репин» и дневниковые записи о старшем друге-художнике. Терехов «всё» рассказал. Кому стало лучше? Ему? Сомневаюсь. Читателю? Читателю, извините, все равно — живы Ваши герои или нет. Читателю в лучшем случае интересно.
Кстати, любопытно, вспомнили ли редакторы о существовании романа Сергеева-Ценского «Бабаев»? Впрочем, это не важно. Не об этой безвкусице речь.
Лидия Чуковская. «После конца». Из «ахматовского» дневника. Вступление, подготовка текста и примечания Елены Чуковской и Жозефины Хавкиной. — «Знамя», 2003, № 1.
Публикация из отдельных тетрадей дневниковых записей, сделанных после смерти Ахматовой и к ней (Ахматовой) относящихся. Включены и отрывки из «Общего дневника».
Почти сорок лет прошло, а все равно ощущение неостывшей лавы. И какой автопортрет самой Лидии Корнеевны проступает через ее дневник!
«8/III 66 утро <…> Оказывается, и у Анны Андреевны был дневник! Аня (Каминская, внучка Н. Н. Пунина. — П. К.) сказала, что там есть записи о последних днях и новые стихи! Да, еще Аня мельком произнесла: — Акума мне говорила, что не следует записывать прямую речь!
(А я-то… Но ее прямая речь была точна, как стихи, и записывалась легко)».
Сергей Чупринин. Нулевые годы: ориентация на местности. — «Знамя», 2003, № 1.
«Все мы — в диапазоне от „Знамени“ до „Нашего современника“ — своего рода островки небуржуазности в бушующем рыночном мире. <…> мы живем сегодня в нулевые годы. И я, признаться, временами впадаю в бессильное отчаяние. Литература, когда я тридцать лет тому начинал ею заниматься, была одним из главных дел в стране. Нынче же она…» В последних строчках своего эссе главный редактор призывает сам себя и коллег к стоицизму.
Игорь Якушев. Корона Кроноса. Эссе. — «Гиперборей», Северодвинск, 2001, № 4.
Явление дуэли. Культурологический трактат о шестнадцати главах. «Базируется дуэль на подсознательном влечении к родителю соименного пола и является моделью неосознанного, вытесненного гомосексуализма и потенциально суицидального (аутодеструктивного) поведения». К барьеру, кто может.