Ниже — фрагмент письма Александра Сопровского с комментариями С. Г.
“ 12.VI.1978. Из Москвы на Мангышлак1.
<…> Тебе теперь, должно быть, важен комфортабельный уют верхом на раззадорившейся невесте, нежели нелицеприятная мужская беседа за четыре рубля двенадцать копеек (включая стоимость посуды)2? Но забудь и мечтать об этом. Конечно, в пустыне тебе должно сниться женское постоянство; но вспомни, набравшись мужества (так советует тебе кореш), что и весь мир — пустыня, полная миражей эротизма, с оазисами мужской дружбы, в которых только и дает напиться путнику духа злой погонщик верблюдов — судьба.
Как у тебя дела со стихами? Если ты еще не придумал рифму ишак — Мангышлак, то уж и не старайся; рифмуй себе спокойно дромадер — дебаркадер; или, если имеешь дело с аквалангистами, то компрессор — по рельсам (вариант — по шпалам).
Коротко о себе. По-прежнему учусь на историка, и не без успеха3. Нахватываюсь по части надуманных исторических параллелей4, дабы уж точно знать, каким Макаром это все ниспровергнуть5. Но вот что меня сильно смущает: ведь если Антиох Селевкид воевал с Птоломеем Эвергетом, то, напротив, Птоломей Младший воевал с Антиохом Епифаном. Сам видишь: так мы не построим. Ясно пока лишь только одно: если надо, то следует в нужное время добиться требуемого соотношения сил в нужном месте. Альтернативой этому может быть лишь призрак нейтронной смерти6.
Так что зря ты мне все твердишь: Бердяев, Бердяев… Исаич7 — вот наш Бердяев.
Ну, пока. Если, облизываясь при мысли о закуси, которую выставит тебе под свадебную портвягу еврейская родня8, — ты все же улучишь секунду-другую для недоуменного воспоминания о бывших товарищах, то вот тебе справка <…> Не смею больше задерживать9. А. Сопровский ”.
Комментарии С. Гандлевского (нумерация моя. — П. К. ):
“<…> 1. В это время я был в качестве рабочего в геологической экспедиции в Казахстане на полуострове Мангышлак.
2. Цена водки.
3. На историческом факультете МГУ Сопровский учился почти на одни пятерки, был старостой группы, пока не попал в поле зрения „куратора” из госбезопасности. Тогда пошел уже совсем другой разговор.
4. Шутливый выпад в адрес уникальной эрудиции <Алексея> Цветкова.
5. Очень любя стихи Цветкова, Сопровский недолюбливал некоторые цветковские образы за их перегруженность, на Сашин вкус, историческими аллюзиями. Желание сравняться с Цветковым в исторической учености, чтобы иметь право критиковать его с позиции силы, — это очень по-сопровски. С похожей целью Сопровский позже штудировал Гегеля, Маркса и Ленина.
6. Довольно гремучая смесь стилей.
7. Александр Исаевич Солженицын <…>”.
Е. В. Тарле и К. И. Чуковский. Переписка. Вступительная статья, подготовка текста и комментарии Е. Н. Никитина. — “Вопросы истории”, 2006, № 1.
Сохранилось одно письмо Чуковского и 14 — академика. Четверть века пролегает между первым и последним письмом.
Интересно, что Тарле подробнейшим образом консультировал Чуковского по экономическим, историко-социальным и другим темам. В контекст писем вплетены и трагические события, связанные с безвинно осужденными (К. Ч. пытается облегчить участь дочери их общей знакомой — писательницы Т. А. Богданович).
Евгений Викторович Тарле любил критические статьи Чуковского (особенно дореволюционные), фрагменты некоторых из них — знал наизусть. Емкие “портреты” поздних работ Чуковского о Некрасове удивляют соединением любования (не апологии, Тарле согласен не со всем) — с “открыванием”, с расшифровкой чужого замысла.