Книга известного современного философа, так сформулировавшего свою задачу: “<...> на материале одной из ведущих традиций русской литературы XIX — XX веков (Н. Гоголь, Ф. Достоевский, А. Платонов, А. Белый, Д. Хармс и А. Введенский), которую я определяю как другую, или экспериментальную, отделяя от так называемой „придворно-дворянской”, или „классицистской”, литературы, литературы образца, проследить становление идеи произведения (литературного)”.
Александр Пятигорский. Что такое политическая философия. Размышления и соображения. М., “Европа”, 2007, 152 стр., 2000 экз.
Цикл лекций, который известный философ прочитал в РГГУ и конференц-зале “Европа” в Александр-Хаусе на Большой Якиманке в феврале 2006 года; лекции начались тремя просьбами лектора: ничего не записывать, ничего не запоминать, а просто думать, и “этого будет достаточно”, а также прерывать лектора в любом месте, если возникнет вопрос. Именно так и оформлен текст — внешне свободное “говорение”, но с жестко выверенным сюжетом основных мыслей. Определение предмета изучения сформулировано в “Лекции 1. Философия и политическая философия”: “<…> я буду заниматься только одним вопросом: что происходит в мышлении о том, что называется „политикой”, или, как мы условно называем, в политической рефлексии. А без этой рефлексии политики и не существует. Строго говоря, то, что мы называем политикой, — это и есть политическая рефлексия, в которой мы оперируем разными понятиями, разными терминами. И то, что мы называем политической жизнью, политическими событиями, политическими актами, — это то, что уже нашло свое место в политической рефлексии”. Иными словами, политики как некоего самостоятельного факта, по Пятигорскому, не существует, существуют только разные способы обращения с фактами социальной, социально-психологической, экономической и прочей жизни, которые могут быть “политикой”, а могут и не быть. Далее в оглавлении книги следуют “Вопросы, проблемы и основные понятия политической философии”, “Абсолютная политическая власть и возможные замещающие понятия. Кризис европейского политического мышления в середине ХХ века”, “Абсолютное государство и его проблематизация в свете перспектив „глобализации””, “Абсолютная революция. Проблематизация абсолютной революции как результат смены фаз в мировой политической активности”; и в “Приложении” — “План непрочитанной лекции „Абсолютная война. Замещающие понятия и альтернативы. Терроризм””.
Эдуард Розенталь. Живое прошлое. Воспоминания выпускника МГИМО. М., “Вагриус Плюс”, 2006, 432 стр., 1000 экз.
Книга “пенсионера-созерцателя, обдумывающего жизнь”, который самим процессом писания “убивает время, убивающее его”. Время это — в данном случае 40 — 50 — 60-е годы, в которые автор был курсантом военно-морской спецшколы, студентом Московского института международных отношений, аспирантом-историком в МГПИ, редактором в издательствах и только в оттепельные уже годы сумел заняться полученной в институте профессией — стал журналистом-международником и в этом качестве, в частности, автором “Нового мира”. Новая (тридцатая по счету) его книга — рассказ о собственной судьбе. Написанное непринужденно и живо, повествование естественно включает в себя картинки частной и государственной жизни середины прошлого века — быт, стиль отношений, особенности карьерного и профессионального роста советских людей (в частности, прослеживаются сложные — еще и из-за еврейского происхождения автора — взаимоотношения его с ведомствами, курировавшими работу и жизнь идеологических и дипломатических работников в СССР). Книга содержит множество портретных зарисовок людей, с которыми автора сводила жизнь, — от сокурсников, соседей, сослуживцев до фигур исторических: Мария Волошина, Александр Твардовский, Тимур Гайдар, Шарль Азнавур, президент компании “Филипс” Фредерик Филипс и множество других. И, как правило, знаменитости в этой книге теряют сходство со своими официальными портретами, превращаясь в живых людей, — вот крохотная сценка с участием тогдашнего министра культуры Екатерины Фурцевой: “Я вез ее из театра в наше представительство. Хлестал дождь, улицы были пустынны. И вдруг на одном из перекрестков под фонарем увидели абсолютно нагую девицу, она размахивала лифчиком, прося ее подвезти. „Ой, Эдик, остановитесь, — закричала Екатерина Алексеевна, — давайте возьмем ее!” Я притормозил, но ее уже подобрала другая машина, и Фурцева сокрушалась, что не удалось лично пообщаться с представительницей странного поколения хиппи”.