Денис Борисов. Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920 — 1921 гг. М., “Посев”, 2012, 164 стр., 1000 экз.
Попытка “комплексно осветить” историю одного из самых масштабных крестьянских выступлений в России против советской власти, по охвату территории и количеству участников вполне сопоставимое с Тамбовским восстанием, предпринятое молодым историком (книга написана на основе его диссертации, защищенной в 2009 году). Автор исходит из утверждающегося у нынешних историков (в частности, у Бориса Пушкарева, Святослава Иванова и других) подхода к событиям 20-х годов как к событиям, плохо укладывающимся в привычную для нас схему Гражданской войны с противостоянием исключительно “красных” и “белых”, — куда тогда отнести тот факт, что в повстанческом движении участвовали отнюдь не “белые”, а просто крестьяне, доведенные до бунта продовольственной политикой (поборами) новой власти, “многие историки до сих пор уравнивают белый и красный террор. Считают, что они нравственно равнозначны. Но что такое террор? Это групповое уничтожение гражданских лиц, не причастных к уголовным деяниям, ради политического эффекта. Но белые вешали комиссаров и чекистов и некоторых офицеров за воинские преступления. Большевики же открыто призывали уничтожать целые сословия. Особенно пострадали казаки и священники. В общей сложности от красного террора, по мнению Бориса Пушкарева, погибло около 2 млн человек, тогда как от белого 10 — 20 тысяч. При этом во время коллективизации, по сути, началась вторая гражданская война. Если в 1928 году было убито 700 коммунистов, то в 1929-м — уже 3000. Сопротивление подавили организацией искусственного голода” (С. Иванов).
Марк Липовецкий, Биргит Боймерс. Перформансы насилия. Литературные и театральные эксперименты “Новой драмы”. М., “Новое литературное обозрение”, 2012, 376 стр., 2000 экз.
О новой драматургии (Е. Гришковец, М. Курочкин, Ю. Клавдиев, М. Угаров, Н. Коляда и другие) — авторы видят значение “новой драмы” “не только в обновлении современного театра и драматургии, но и в том, что в пьесах и спектаклях этого направления выразилось особое состояние общества, когда насилие — физическое, психологическое или дискурсивное — стало одной из основных форм социальной коммуникации, поглотив и подчинив себе все иные социальные языки”.
Я. С. Лурье. Избранные статьи и письма. Составители В. Вовин-Лебедев, М. Кром. Под общей редакцией М. Крома. СПб., Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2011, 272 стр., 500 экз.
К девяностолетию историка и литературоведа Якова Соломоновича Лурье (1921 — 1996) — теоретические (об источниковедении) работы и статьи о культуре древнерусской литературы (о концепции “Москва — Третий Рим”, об Афанасии Никитине, о “Житиях” и т. д.).
Хуберт Мания. История атомной бомбы. Перевод с немецкого Татьяны Набатниковой. М., “Текст”, 2012, 349 стр., 3000 экз.
Свое документальное с элементами беллетризации повествование немецкий писатель начинает с конца XIX века, когда берлинский аптекарь Мартин Клапрот открыл новый металл со странными свойствами — уран, а француз А. Беккерель доложил членам Академии наук в Париже о свойствах излучения урана. Далее идет описание опытов Мари и Пьера Кюри. Автор доводит свое повествование до 1945 года, заканчивающееся подробно, чуть ли не по минутам расписанной хроникой испытания первой атомной бомбы (“Толстяка”, сброшенного с тридцатиметровой башни 17 июля), которое заканчивается фразой одного из создателей бомбы Кеннета Бейнбриджа, сказанной коллеге Оппенгеймеру: “Все мы после этого сукины дети”.
Алексей Татаринов. Современный русский роман: год 2011. Монография. Краснодар, Кубанский государственный университет, 2011, 152 стр., 100 экз.
Определение жанра “монография” по отношению к этой работе не совсем точное — перед нами текст очень личный, писавшийся в стилистике литературно-критических эссе; книга составлена из отдельных, вполне законченных текстов, но в данном случае выстраивающих цельное повествование. Автор обращается к текстам, опубликованным в 2011 году, собрание которых, по его мнению, репрезентативно для нынешнего состояния русской прозы: романы “Цветочный крест” Елены Колядиной, “Русская книга” Ильи Стогоffа, “Письмовик” Михаила Шишкина, “Математик” Александра Иличевского и другие, а также — к сборнику Виктора Пелевина “Ананасная вода для прекрасной дамы” и стихам Всеволода Емелина. И в стилистике книги, и в выборе критериев оценки, точнее, в выстраивании общей концепции, нет никакой излишней наукообразности, то есть перед нами, по сути, развернутый обзор литературного года с небольшими экскурсами в предшествующие литературные годы; здесь, кстати, и можно уловить признаки сугубо “литературоведческого”, “аналитического” подхода к литературе — автор начинает избегать в разговоре о затронутых произведениях вопросы художественной состоятельности анализируемых текстов, и имена, скажем, Проханова или Мамлеева употребляются здесь в одном ряду с именами Олега Зайончковского, Юрия Буйды, Всеволода Бенигсена: автору важнее литературно-идеологическая составная литературы, нежели эстетическая, собственно литературная. Но общая схема предлагаемого им литературно-критического сюжета по-своему интересна. Пафос же всей работы выражен в начальных ее строках: “Если сегодня не будут читать Захара Прилепина, Романа Сенчина и Александра Иличевского, завтра будет сложно вернуться к Достоевскому, Толстому и Шолохову. Литературе требуется свое сегодня, чтобы ее уже ставшая вечность, представленная книгами гениев, оставалась по-настоящему актуальной”.