Составитель Андрей Василевский
“Вопросы истории”, “Зеркало”, “Иностранная литература”, “Наше наследие”, “Новая Польша”, “Посев”, “Православное книжное обозрение”, “Русская усадьба”, “Фома”
Андрей Болотов. Вечер на горе Авенизер. Из тома “Стихотворения натурологические, или живописующие природу”. Публикация и комментарий Н. М. Малышевой. — “Русская усадьба” (сборник Общества изучения русской усадьбы), Санкт-Петербург, 2011, вып. 16 (32) [альманах выпущен при содействии журнала “Наше наследие”].
Публикация из наследия ученого-энциклопедиста, историка и литератора, фактического основоположника русской сельскохозяйственной науки А. Т. Болотова (1738 — 1833). Стихотворение было написано в 1798 году и посвящено “нагорному гуляльному саду” — горе (в родовом поместье Болотовых — Дворянинове), на ребре которой А. Т. построил новый жилой каменный дом. Эта 42-строфная поэма, по-моему, не только стихотворный шедевр, но и одно из лучших сочинений о мирной трудовой жизни , мире в душе, которое сегодня читается как послание из неведомой вселенной. Это и прелестная, точная живопись места, и благодарственное слово Творцу сущего, и философский этюд. Цитировать можно любой фрагмент; вот ближе к финалу: “Я тут вижу под собою / Новый мир и свет другой, / Ново небо, нову землю / И со всем, что есть на них. / Тамо солнце с облаками, / Здесь с деревьями гора, / И на ней все те же вещи, / Кои видны наверху. // <…> Тут, напомнив, что уж время / И покой домашним дать, / Я спешу всходить на гору / В мирный свой, покойный дом, / Где любезныя родныя / Дожидаются меня, / Чтоб остаток дня претекша / Проводить нам вместе всем…”
В номере немало материалов, связанных с Болотовым: исследования Н. А. Филипповой “А. Т. Болотов — создатель русского усадебного сада” и “Практика русского садово-паркового искусства по А. Т. Болотову” Н. П. Малышевой.
Владимир Воропаев. В ожидании Ревизора. Беседовал Юрий Пущаев. — “Фома”, 2012, № 3 <http://www.foma.ru>.
Говорит профессор МГУ, председатель Гоголевской комиссии при Научном совете “История мировой культуры” РАН.
“В „Ревизоре” постоянно обыгрывается духовная слепота, духовная беспечность людей. Его персонажи не видят собственных грехов и не понимают своего истинного положения. У святого Исаака Сирина есть замечательные слова: „Кто сподобился увидеть самого себя, тот лучше сподобившегося видеть ангелов”.
Гоголь надеялся, что зрители спроецируют это и на себя. Это была его главная задача. В 1842 году, спустя шесть лет после премьеры, в пьесе появился эпиграф: „На зеркало неча пенять, коли рожа крива”. Тогда же появилась и знаменитая реплика Городничего „Чему смеетесь? над собой смеетесь!”, обращенная к залу (именно к залу, так как на сцене в это время никто не смеется). Цель автора — заставить зрителей увидеть, что пороки, выведенные на сцене, есть в каждом из сидящих в зале.
Гоголь был очень начитан в святоотеческой литературе. В его выписках из святых отцов есть такие слова: „Те, которые хотят очистить и убелить лице свое, обыкновенно смотрятся в зеркало. Христианин! Твое зеркало суть Господни заповеди; если положишь их пред собою и будешь смотреться в них пристально, то оне откроют тебе все пятна, всю черноту, все безобразие души твоей”.
Вот какое зеркало на самом деле имеется в виду в эпиграфе, вот куда надо смотреть, чтобы увидеть свою кривую рожу. В Евангелие! Об этом писали и святители Димитрий Ростовский и Тихон Задонский, и святой праведный Иоанн Кронштадтский, и современник Гоголя святитель Игнатий Брянчанинов. Все они писали, что духовное зеркало — это Евангелие, в которое надо смотреть и соотносить с ним свою жизнь.
Кстати, многие негодовали на Гоголя за этот эпиграф, не поняв его”.
Александр Дворкин. “Радость встречи, или Зачем умирают за Христа”. Беседовал Виталий Каплан. — “Фома”, 2012, № 3.
“Русское слово „мученик” не совсем верно передает смысл греческого слова „мартис” — „свидетель”. Есть это слово и в современном греческом языке, „мартис” — это, например, свидетель в суде. Поэтому греки, говоря о мучениках, называют их свидетелями Христовыми. В русском переводе акцент сделан на мучение, на перенесение страданий, но главное не в самих страданиях, а в их мотивации. То есть мученик — это тот, кто даже перед лицом смерти, даже подвергаемый пыткам готов свидетельствовать о Христе. <…>