«Проще говоря, в этом мире вполне возможен рок-музыкант, агитирующий за реставрацию монархии, или поклонник Ленина, истово молящийся в церкви. Портреты Джима Моррисона могут, как мы уже говорили, висеть на одной стене с портретами Сталина, и, что было важно конкретно для меня, — ностальгия по старой, погибшей в 1917 году империи — прекрасно уживаться с полным равнодушием к судьбе империи, гибнущей на твоих же собственных глазах. Мы с Георгием Степановичем написали по одному собственному варианту статьи об „отрицательной диалектике”, но не уверен, что кому-либо из нас удалось адекватно выразить то смутное ощущение дискредитации всех некогда значимых культурных принципов, разрушения семиотических кодов как 1960-х, так и 1980-х годов, которое как будто выражало всю специфику того бурного времени».
«Михаил Поздняев был крупнейшим поэтом». Беседу вела Ольга Егошина. — «Новые Известия», 2013, 4 февраля < http://www.newizv.ru >.
Говорит Дмитрий Быков: «Миша принадлежал к последнему прекрасному советскому поколению, которое лично я очень люблю. Он родился в год смерти Сталина, формировался в том времени, начинал жизнь там, сделал первые шаги. А потом начался обвал эпохи. И вдруг все, что было „оттуда”, стало ненужным. Он очень болезненно переживал свою невостребованность. Он оставался в журналистике, он много печатался и был авторитетным журналистом… Но исчезла среда, в которой он вырос и жил, к которой он адресовался. Я страшно рад своему знакомству с ним, своей с ним дружбе, поскольку для меня он во многом был этой самой средой. Пока был рядом… И с его смертью действительно уходит „последний хороший советский поэт”, как он себя назвал в стихах…»
Многое и единственное. Вечер Ольги Седаковой. [Записала] Мария Темнова. — «Православие и мир», 2013, 21 февраля < http://www.pravmir.ru >.
Говорит Ольга Седакова: «Это общее предисловие к тому, что я собираюсь говорить о традициях античной культуры в современности. Она также утрачивает свое единство. Все предыдущие века вся античная, греческая культура была единственным истоком всех европейских культур, начиная с римской. Нас и множество поколений до нас учили, что вся европейская культура стоит на двух китах — на Афинах и Иерусалиме. На греческой классике и на библейской традиции».
«А теперь, в эпоху мультикультурализма, уникальное положение античной культуры уходит. В каком-то смысле политической корректности принято говорить, что все другие мифологии ничем не хуже, чем греческая. Например, якутская мифология обладает таким же значительным интересом, что и традиционная греческая, и исследователь мифологии должен сказать, что, конечно, никакая мифология не лучше другой и все они достойны глубокого изучения, у них только разная судьба, потому что из якутской мифологии не возникло огромной тайны, растянувшейся по всей Европе и дальше пошедшей по всему миру».
«Может, когда выйду на пенсию, закончу перевод ёОдиссеи”». Поэт Максим Амелин — о Солженицыне и поэзии, литературном новаторстве и переводах Гомера. Беседу вела Лиза Новикова. — «Известия», 2013, на сайте газеты — 24 февраля < http://izvestia.ru >.
Говорит Максим Амелин: «Русский язык еще далеко не выработан. Сворачивать новаторскую деятельность по развитию выразительных средств русской поэзии пока рановато. Как бы это ни пытались сейчас делать. Одни занимаются полной консервацией, другие — уменьшением того пятачка, на котором вообще еще можно высказываться. Мне кажется, что оба пути тупиковые. Нужна новая выразительность. Я не говорю, что поэзия обязательно должна откликаться — „утром в газете, вечером в куплете”. Но она не может не реагировать на вызовы современности. Причем не на поверхностном, а на глубинном уровне».