— Да, Марфа Фёдоровна, теперь ты взамужем. Вся работа стояла на тебе, и ты во всём нам помогла, без тебя было бы нам трудно, сама знашь, — и заплакали. — Отдаём вам корову, что сама завела, бурёнку, и отдаём тёлку-красулькю, полгектара земли, одного петуха и десять кур.
Наказали, как жить, мня попросили, чтобы я их называл «тятенькя» и «мамонькя», пожелали наилучшея нам и вышли.
Когда родители с обоих сторон и родство выходют с поклонов, обязательно их подкидывают.
Потом пригласили дядю Федоса с тёткой Главдеяй. Вот и дядя Федос стал родственником, такой легендарный стал дядяй. Сяли на поклоны, проздравили. И вот что интересно: как-то он пал мягко на душу, какая у него душа — не рассказать, старается вести себя низко и быть незаметным, каждоя слово, что скажет, — ети слова ласковы, вежливы и приветливы. Когда стали выходить из-за поклонов, сказал:
— Деньги, что я помог на свадьбу, ето будет вам подарок, и когда кака нужда, без сумненье приходите, ваш дядя всегда поможет. И не забывайте: я потомок донских казаков.
Вышел с поклонов, притопнул по-казацки, и все: ура, ура, ура!
Сэлый день провели поклоны, к вечеру кончили, передали нам кассу. Весь день гости гуляли, вечером поставили ужин, поужинали, гости стали расходиться по домам. Родители с обоих сторон и мы, жених с невестой, помолились начал, родители благословили нас на ночлег и ушли. Тысячкя и свахи приготовили постель, тысячкя вывел меня в сторону, наказал закону Божию — что можно, что нельзя. Свахи также невесту увели, наказали, переодели в спальну одёжу и привели. И оставили нас в покое.
Как провели ночь — не расскажу, толькя одно: Марфа стыдилась, а я старался ублажить. Когда мы уснули, не помню.
Но разбудили нас тысячкя со свахами, мы искупались, оделись, свахи постель убрали. И мы пошли гостей приглашать, уже без тысячки и без свах, на похмельные столы, всех обошли, всех пригласили. А там дружка с поварами наготовили всего. Пришли гости, сяли за стол, стали угощать. Свахи доложили родителям, что невеста досталась жениху чиста и непорочна. Ето тестю и тёще большая честь со стороны сватовьёв, что сохранили дочь в чистоте.
После обеду тесть пригласил в гости жениха с невестой и всех гостей и стал угощать. Потом пригласил наставник, также всех, и угостил, также по очереди все приглашали и угощали. Так провели сэлый день. На третяй день нас послали снова приглашать, мы всех обошли, пригласили, но на третяй день пришли толькя половина да сватовья. Етот день тоже провели благополучно.
Вот вся и свадьба.
sub 12 /sub
После свадьбе мы с Марфой устроились временно жить. Возле моленны была избушка пустая наставника, и он нам занял, чтобы мы в ней пожили. Мы избушку подчистили, выбелили и стали начинать жить. Обещались друг другу любить, не изменять, угождать, посторонних не слушать — обчим, наобещали друг другу, только знай исполняй.
Первы дни мы с Марфой помогали тестю убирать сахарну свёклу. Свёкла угодила хороша, бывало, даже некотора до семи килограмм. Ето надо её брать и кидать на борт грузовой машине, и получается ето очень чижало. Вечером приходим домой, спрашиваю свою милую:
— Ну как, Машенька, устала?
— Да, устала.
— И с каких лет бросаешь свёклу на борт?
Она мне говорит:
— С десяти лет.
— Ог-го-го! А надсаду чувствуешь?
Она:
— Да, чувствую, поетому никакого аппетиту нету.
— В больницу ездила на проверку?
— Какой там, не на чё, сам видишь, как живём.
Да, правды, живут бедно, семь сестёр, один брат и мать беременная, тесть слабый, весь изнадсажённый.
— Ну и как, Машенькя, думаешь, всю жизнь будем коробку [56] гнуть за восемь-десять долларов в день?
— Тебе видне, как поступить.
— Слушай, ты вышивать любишь?
— Да, люблю.
— Ну вот слухи идут, ты самая быстрая в деревне.
— Да, не буду хвастать, ето правды.
— Дак вот послушай. Мне пришлось в жизни научиться ткать пояски. Хотя это работа женская, но сама знашь: пока у нас лучше выбора нету, а всё-таки сбыт на наш труд будет в США.
Она говорит:
— Да, мамино родство все в США, и оне нам хорошо продают. Ето мои двоюродны сёстры, в Орегоне сестра Агрипена, в Аляске сестра Евфимья, в Канаде сестра Агафья.