Настоящей современной прозы нет (Б. Акунин, В. Сорокин, Баян Ширянов и другие штукари не считаются). Хотя в прошлом году она (проза) еще была. Но вся — о смерти. То есть проза вроде бы есть, но поскольку она о смерти, значит, авторам нечего сказать. Стало быть, прозы нет. А всю эту прозу, которой нет (которая о смерти, улавливаете?), писали, оказывается, некоторые известные женщины (вроде Людмилы Улицкой). Но они же одиноки и беспомощны, они как бы смерть свою метафизическую описывали. И знали отлично. Что на самом деле их нет. Так что как ни крути, прозы нет. Есть идея: страна мертвых.
Вставляет, как говорят иные ширяновы.
А. Л. Шемякин. Никола Пашич. — “Вопросы истории”, 2002, № 2.
Обстоятельный очерк о легендарном сербском вожде, возложение цветов на могилу которого в Белграде еще недавно тоже могло закончиться арестом. Этот человек прожил 82 года, знал и любил Россию (даже переводил Данилевского!) и умер в 1926 году, так и не сумев воплотить в жизнь свою единственную мечту: конституционально единое югославянское государство, за которое сражался как лев.
Иван Шмелев: отражения в зеркале писем. Из французского архива писателя. Подготовка текста, примечания и публикация О. Н. Шотовой и В. П. Полыковской. Предисловие В. Сахарова. — “Наше наследие”, 2001, № 59—60.
Переписка с З. Н. Гиппиус, К. В. Деникиной и — невероятная по высокому любовному дыханию — с О. А. Бредиус-Субботиной. “Я знаю, наши п<исьма> увидят свет, войдут в „истор<ию> рус<ской> литературы”. И знаю, что это будет — „лирический шедевр”. Миллионы будут читать, увидят, как раскрывались души, огромный мир увидят... неповторимый... я отлично знаю. Это будет „роман романов”, чистый, тончайший...” — писал Шмелев своей обожествленной. Они, между прочим, и встретились-то один раз всего. “Миллионов читателей”, как мы теперь понимаем, не будет. Но те немногие, кто прочтет несколько писем (и в одном из них найдет литературный этюд-шедевр Ивана Сергеевича — “Свете тихий”), вряд ли забудут эпистолярную орнаментовку этой любви — ни с чем не сравнимую словесную мелодию, складывающуюся то в гимн, то в мазурку. Публикация иллюстрирована множеством фотографий и автографов писем.
Здесь же напечатано исследование Г. М. Бонгард-Левина (с привлечением архивных материалов Нобелевского комитета) о шмелевской “нобелиане”. Замечательно рекомендательное письмо Томаса Манна, в котором он выдвигает Германа Гессе и пишет, что “если Комитету может быть угодно когда-нибудь присудить премию русскому писателю”, то он бы назвал Ивана Шмелева. И тут же дает блестящую характеристику последнего.
Сам же номинант (кстати, очень нуждающийся) позднее писал так: “Я бы не отказался, правда, но, по совести, но, правду сказать, не в „форме” на такую скачку. Да таким, как я, никогда не дадут: таких обычно не признают „в европейской орбите”, — не утешители это, а „теребители”, что ли. За это по головке не гладят, шершавых...”
Валерий Шубинский. Взгляд и некто. — “Новое литературное обозрение”, 2001, № 52 (2001, № 6).
О феномене русского эссеизма. Автор цитирует “лучшее эссе”, которое “не читал — слышал” однажды на открытии литературного салона в Петербурге. Речь идет о Василии Кондратьеве, погибшем в 1999 году.
В. Г. Щукин. Блеск и нищета “позитивной эротологии”. (К концепции любви у Н. Г. Чернышевского). — “Вопросы философии”, 2002, № 1.
“Зрелая положительная любовь — так можно назвать ее разновидность (высшую, четвертую по счету В. Г. Щукина. — П. К. ), иллюстрацией которой в романе служит чувство, связывающее Веру Павловну и Кирсанова, — осуществляется как бы сама собой, спонтанно и вполне органично, как бы без сознательного усилия любящих, без обязательной рациональной регламентации. Душевные порывы неотделимы в ней от плотских наслаждений, а те в свою очередь сопровождаются интенсивной работой мысли и общественной деятельностью”. Во как.
Составитель Павел Крючков.
.
ДАТЫ: 12 июня исполняется 75 лет со дня рождения прозаика Виталия Николаевича Семина (1927 — 1978).