На одном из российских телеканалов я беседовал с молодой и умной дамой-продюсером, впрочем, много лет прожившей в западном мире и оттого хорошо осведомленной. Я предлагал несколько сериальных идей и в качестве теста пересказал эпизод из старинного американского сериала «MASH». 50-е годы, Корейская война, военно-полевой госпиталь. Приезжает важный военный чиновник и громко сигналит автомобильным клаксоном, требуя к себе немедленного внимания медперсонала, у которого случились редкие минуты отдыха. Появляется обаятельный и саркастичный главный герой: «Потише, полковник! Вы разбудите войну».
«А можно писать подобные диалоги?» — с тайной надеждой спросил я у дамы-продюсера. «Но ведь это интеллектуальный юмор, — одновременно обрадовалась и огорчилась она. — Боюсь, здесь этого никто не воспримет…» Мы поглядели друг на друга точно заговорщики.
Но интереснее всего — социальный контекст картины. У Дениса Евстигнеева есть обыкновение снимать про жизнь и людей, о которых он вряд ли имеет представление. В прошлом Евстигнеев — кинооператор. Его режиссерский дебют — небезызвестная «Лимита». В основе лежал достойный сценарий Луцика и Саморядова о провинциалах, пытающихся выжить и задержаться в Москве. Луцик — Саморядов писали на основании личного опыта. Затем сценарий был переделан известным грузинским пересмешником Ираклием Квирикадзе и поставлен Денисом Евстигнеевым где-то в середине 90-х. Как остроумно заметил один питерский критик — «в манере Присыпкина».
В «Лимите», глянцевой и фальшивой, отметились Кристина Орбакайте, Машков и Миронов Евгений. Пафос картины заключался вот в чем. Новое время открывает любому, самому неангажированному, провинциалу широкие ворота к большому, реальному Успеху. В конце фильма один из героев покупает заброшенный водный стадион и, кажется, намеревается устроить праздник для людей. Квирикадзе и Евстигнеев выполнили недвусмысленный социальный заказ. Они объяснили: «новые русские» — те же самые простые, народные люди. Начинали с того, что воровали из столичных продмагов трехлитровые банки соленых огурчиков, а вот кончили — хорошо. Достойная жизнь — производная от ваших личных качеств, «Лимита» — классический (клинический) случай постсоциалистического цинизма.
Опускаю следующую работу Евстигнеева, «Маму», которую не смотрел. В картине «Займемся любовью» отмечу два момента. Во-первых, лента продолжает линию «Лимиты». Юноша по имени Тюлень и его товарищи по учебе ведут непростое, но достойное существование в московской общаге. Выжить — можно. Главное — здравый смысл и нездоровый оптимизм. Талантливым хватает денег даже на проституток с Тверской. Здесь профессиональные минетчицы выполняют ту же роль, что банка огурчиков из «Лимиты»: лиха беда начало, дальше ставки и сумма выигрыша будут с неизбежностью повышаться. Вплоть до окончательной победы нового российского капитализма.
Тюленю не везет ни с однокурсницами, ни с проститутками. На самом деле он не Тюлень, а тюфяк. Впрочем, ведет себя правильно: вечно улыбается, беззаветно радуясь новорусской реальности и рассчитывая на лучший исход и счастливое будущее. В награду дурачку и в назидание все еще сомневающимся скептикам из числа зрителей авторы вручают Тюленю почетный приз. В финале паренек крепко задружился с москвичкой-медичкой. Москвичка без раздумий открыла объятия провинциальному приезжему тюленю. К сведению авторов: в последние шесть-семь лет коллизия совершенно невозможная. Даже жанровый допуск не спасает. В конце концов, любой жанр требует контроля со стороны здравого смысла, соотнесения с принципом реальности.
Однако куда более интересна другая социальная проговорка картины. Проговорка воистину эпохальная!
Для того чтобы драматизировать легковесную сексуальную проблематику, авторы внедряют в тело картины следующий сюжетный ход. Однокурсники Тюленя, парень и девушка, еще недавно любили друг друга. Девушка предложила парню пожениться, тот — безответственно заболтал проблему, по сути — отказал. Девушка справедливо обиделась и собралась замуж за первого попавшегося мужика на «мерседесе». Теперь обиделся парень, дескать, как это — замуж за первого попавшегося бандита, братка? Дура, что ли?!