О перспективах — не ради политкорректности. Кроме основных страниц, по которым мы немного прогулялись, есть еще разделы на первый взгляд «факультативные». Скажем, страницы авторского проекта Дмитрия Бавильского «Библиотека эгоиста» (http://www.topos.ru/cgi-bin/my_reader.pl?section_id=07). Я рад, что зашел на них. Авторы Бавильского, в принципе, как бы те же самые, и интонации их, и стилистики вроде похожи. Но вот странно: чтение выставленного на этих страницах затягивает и дизайн «Топоса» уже кажется милым и привлекательным. При том, что читать «Библиотеку эгоиста» я начал со стихов. Но со стихов, например, Глеба Шульпякова (http://www.topos.ru/articles/0210/07_07.shtml), не слишком озабоченного наличием атрибутики продвинутого поэта и несмотря на это (а точнее, благодаря) воспринимающегося поэтом. Повторяться не буду — про Шульпякова я уже писал («WWW-обозрение», 2001, № 2 — http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2001/2/www_obozr.html).
А вот стихи молодого Санжара Янышева (http://www.topos.ru/articles/0211/07_12.shtml) были открытием. Не скажу, что подборка сплошь из шедевров, но это сегодняшний язык поэзии, сложность его не от литературной игры в современного поэта, а от сложности и полноты эмоции («Мне нужно выговориться — вот что»).
Или — проза. Скажем, эффектно поданный «берлинский мачо» Владимир Сергиенко (http://www.topos.ru/articles/0212/07_13.shtml), русский эмигрант, пишущий о блатном мире по праву человека, знающего его изнутри. Казалось бы, персонификация мечты Маруси Климовой, пытающейся мерить русскую литературу Жаном Жене. Но проза Сергиенко сразу же отсекает какие-либо подозрения в литературной позе — там реальный жизненный опыт, давший не только материал, но и особую художественную форму, особую эстетику, исключающую знакомые прежде поведенческие и литературные штампы вроде «Записок серого волка».
Здесь же проза молодого казанца Дениса Осокина «Барышни тополя» (http://www.topos.ru/articles/0211/07_05.shtml), о его писательской манере мы уже говорили (см. «WWW-обозрение», 2002, № 10 — http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2002/10/kost.html).
Очень советовал бы интересующимся посмотреть рассказы Андрея Башаримова, в частности «Рахит» (http://www.topos.ru/articles/0211/07_02.shtml) — поток сознания «умственного» инвалида, способного фиксировать только свои психомоторные реакции плюс — страх, боль и агрессию, написанный как бы с минимумом художественных средств (почти с помощью назывных, из одного или двух-трех слов, предложений), но при этой суженности возможностей автор достигает удивительной полноты в изображении героя, его ситуации.
Более традиционным выглядит авантюрно-философское повествование Владимира Аристова «Предсказание очевидца» (http://www.topos.ru/articles/0212/07_15.shtml), герой которого обладает удивительным даром проектировать будущее и потому привлекается компетентными государственными органами к сотрудничеству. Мы уже читали подобное у Сергея Носова в «Хозяйке истории», но Аристову удалась увлекательная беллетристика, не раздражающая вторичностью.
Замечательна философская плотность рассказа Романа Кривушина «Смерть Деррада» (http://www.topos.ru/articles/0211/07_14.shtml). Неожиданным и свежим кажется сочетание импрессионистичности клочковатого письма с композиционной стройностью в «Скупщике непрожитого» Андрея Лебедева (http://www.topos.ru/articles/0212/07_10.shtml) (выставлены две главы из этого романа). Кроме перечисленных здесь новых имен Бавильский привлек к сотрудничеству известных — Андрея Левкина, Сергея Юрьенена, Игоря Клеха, Владимира Солоуха. Здесь же, глава за главой, выставляется перевод романа Пола Остера «Левиафан» в переводе Ирины Кушнаревой (http://www.topos.ru/articles/0302/07_14.shtml).
В принципе, сочинения этих авторов не создают уж очень ощутимого контраста с текстами основных страниц «Топоса» — круг один. Но в предложенном «Библиотекой эгоиста» контексте они не просто представительствуют от лица нового литературного поколения, они становятся собственно литературой. Такое ощущение, как если бы вы попали на модную литературную тусовку, потолкались среди людей, старательно удерживающих на лице и в позитуре выражение своей литературной значительности и избранничества, и, утомившись от усилия соответствовать, вдруг обнаружили дверь, за которой в отдельном помещении укрылась небольшая компания практически таких же людей, но расслабившихся для нормального, то бишь литературного, общения. В данном случае — для литературного. Вот тут становится понятным, для чего дана эстетическая и даже лексическая свобода на «Топосе». Ею пользуется не одна лишь Маруся Климова, но и перечисленные только что авторы. Общий замысел «Топоса» — выбрать из реально существующего в новейшей литературе действительно живое, создав для него необходимый контекст, — осуществился (на мой, разумеется, взгляд) прежде всего на страницах «Библиотеки эгоиста».