Владимир Губайловский. Место для обгона. Итоги литературного года. — «Дружба народов», 2003, № 2.
«Литература остается заповедником иерархий. Здесь царствует „табель о рангах“. Увы. Мне отсюда — снизу — не видно, сколько звезд на погонах у Андрея Немзера, но чувствую, что много и больших. По некоторым крайне неприятным для себя признакам я чувствую, что и сам уже выбился куда-то в сержантский состав. Ну ничего. Надеюсь, найдутся старшие товарищи, поправят, укажут, поставят на место, а то и разжалуют». (Знали бы Вы, Владимир, что у меня написано в военном билете: «годен к нестроевой службе в военное время». Гм.)
«Действие рассказа Михаила Бутова „В карьере“ („Новый мир“, 2002, № 7) происходит в заброшенном карьере, оставленном человеком пейзаже, оставленном времени-пространстве, пограничном со смертью. Человек здесь настолько сосредоточен, что кажется, проступают какие-то глубокие истины». Одну из них я все-таки сам себе напомню: любовь.
«Пока я читаю Стратановского, я понимаю, зачем существует поэзия и как можно существовать в поэзии. Его стихи придают смысл моей собственной работе и дают силы ее продолжать». Моей, честно говоря, — тоже, хоть я и не пишу стихов.
Д. С. Деннет. Почему каждый из нас является новеллистом? Перевод с английского Н. С. Юлиной. — «Вопросы философии», 2003, № 2 <http://sysres.isa.ru/vf/index.htm>
Статья современного американского философа-аналитика Дэниэла Деннета была опубликована пятнадцать лет назад в «Times Literary Supplement» и посвящена явлению самости. Объясняя самость, философ прибегает к аналогии с такой вещью, как центр гравитации объекта. Участвуют: Моби Дик, Шерлок Холмс, апдайковский Кролик и другие. В предваряющей публикацию статье профессора Нины Юлиной напоминается об известной смелости основного проекта Деннета — «представить непротиворечивую на самом современном уровне материалистическую концепцию сознания». В России Деннет малоизвестен, на Западе же он — знаменитость, автор восьми популярных книг, переведенных на многие языки. Среди них: «Содержание и сознание», «Пространство для свободы. Варианты свободы воли, стоящие того, чтобы их желать», «Виды сознания», «Дети мозга» и другие.
А. А. Искандеров. Очерки истории советского общества. — «Вопросы истории», 2003, № 2.
«История Советской власти полна тайн и легенд».
Бахыт Кенжеев. Ангел от Иоанна. — «Знамя», 2003, № 1.
<…> Где же оно, вопрошаю гулко, серебро моих верных и прежних рек? На аптечных весах, вероятно, там же, где грешников грозно судят. Не страшись карачуна, говаривал хитроумный грек, вот заявится, вытрет кровь с заржавелой косы — а тебя-то уже не будет. Только будет стоять, индевея, архангел у райских врат, облицованных ониксом. В безвоздушной пустыне белеют кости алкоголиков некрещеных. Мне говорят: элегик. А я и рад. Лучше грустью, друзья мои славные, исходить, чем злостью. <…>Галина Корнилова. «Вот моя деревня…» Рассказы. — «Знамя», 2003, № 2.
Их два, маленькие. И очень хорошие.
А. Кофман. Переживание аналогии. — «Вопросы литературы», 2003, № 1, январь — февраль <http://magazines.russ.ru/voplit>
Редкое в нашем литературоведении исследование философии и поэтики Октавио Паса.
«Для Паса нет ничего безвозвратно ушедшего, нет мертвого — все пребывает в растянутом в вечность „здесь и сейчас“. <…> Особенность его поэзии состоит в том, что в ней невозможно выделить собственно любовную тему, поскольку в том или ином воплощении она присутствует фактически везде, — само мировосприятие Паса, его художественное мышление глубоко эротичны».
Инга Кузнецова. Комната с открытым окном. — «Арион», 2003, № 1.
Очень просит перестать их с друзьями обзывать «традиционалистами», ибо и термин сей многосмыслен, и категориальная резервация надоела. Здорово подмечено о страхе банального в современной поэзии.
Александр Кушнер. Стихи. — «Звезда», 2003, № 1.
<…> Нет, я к таким рассказам Не склонен, прошлое — прилив сплошной тоски, И приступ слабости, и призвук лжи — все разом.Светлана Львова. И как долго ни тянется жизнь — все окажется мало… — «Дружба народов», 2003, № 2.
Наверное, так устроен мозг у любящего стихи человека: назовешь город, и сразу всплывает имя поэта. Когда я слышу «Калуга», всегда с радостью и беспокойством думаю о Львовой.
<…> Не доходное дело уход — только я не про то, просто очень люблю этот мир, этот миф, эту зыбкость перевода с чужого и дерево в красном пальто. Я на правильном белом живу речевою ошибкой. И покуда меня не исправили красной чертой, сладко верить в прекрасную ложь нескончаемой речи, презирать афоризмы, терять перстенек золотой и смеяться, что горе несут долгожданные встречи.