«Прогрессоры предстают как тайные реформаторы, но особого рода. Носители принципиально нового сознания, обусловленного тем обществом, из которого они прибыли, они стараются не вмешиваться в дела окружающей их „дикости”. Их стратегия — и она, полагаю, характерна для всего ИТР-дискурса — состоит в спасении „духовно близких” местных интеллигентов и в методичном влиянии, личным примером, на сознание близких к ним особей. (Плюс, разумеется, сознание собственного превосходства над „толпой”, питаемое энергиями „своего круга” и всяческими гаджетами.)».
Хуан Майорга. Любовные письма к Сталину. Пьеса. Перевод с испанского и предисловие «Любовное письмо к Майорге» Евгения Шторна. — «Нева», Санкт-Петербург, 2011, № 2.
Более чем странная пьеса о Михаиле Булгакове. «Не скрою того, что в первоначальной испанской версии допущено еще больше несоответствий с фактографией. Часть из этих несоответствий была изменена автором под влиянием моих рекомендаций, однако некоторые из них он все же сохранил, считая их полезными с драматургической точки зрения. В свое оправдание он приводит пример из Корнеля», — отмечает в предисловии переводчик.
Аркадий Малер. «Сказка о попе, купце и скандалисте Балде». — «Правда.Ру», 2011, 4 марта <http://www.pravda.ru>.
«Если какой-либо человек не может принять Христа и Его Церковь, потому что слишком любит Толстого/Горького/Маяковского и т. д., то тем самым он уже декларирует свой выбор и никакое „обеление” и „воцерковление” этих авторов ему не поможет — эти авторы уже мешают ему прийти в Церковь, а не помогают. То же самое касается „святого и равноапостольного” светско-советской религии поэта Пушкина — там, где он вступал в противоречие с православием, он делал это совершенно сознательно, что во многом объяснялось не столько даже его беспокойным нравом, сколько культурной модой дворянско-интеллигентской среды его времени».
«Таким образом, в миссионерских целях лучше не переиздавать кощунственные сказки с церковной редакцией, а способствовать распространению тех произведений автора, которые недвусмысленно обращали внимание читателя к Церкви, а такие произведения есть у большинства серьезных русских писателей и поэтов».
Мандельштам, Пастернак и поезд. «Нейтральная территория. Позиция 201» с Аркадием Штыпелем и Марией Галиной. Беседует Леонид Костюков. — «ПОЛИТ.РУ», 2011, 22 марта <http://www.polit.ru>.
« Л. К.: <...> И, мне кажется, очень важный момент, я выскажу некоторую гипотезу, а ты скажешь, важно это или нет. Вот он подкидывает булавы, допустим. И там есть такая арифметика: 5 — 6 булав могут подкидывать несколько тысяч человек в мире, 7 — единицы. 8 — никто. И вот когда подкидывает…
А. Ш.: Нет, ты тут немножко путаешь в арифметике. 12 может быть…
Л. К.: Допустим, 9… 12 никто, да. Но когда мы смотрим на это: сколько булав в воздухе, там, 5 или 9 — почти не отличишь, их много . А для того, кто подкидывает, это очень важно. И то, что поэт — он выходит на какой-то уровень, который для него является конфликтным, на котором он не может… то есть изредка может, а в основном не может. Вот это очень важно. А он может выйти на 3 уровня до этого, когда он легко может, а зрителю все равно будет казаться, что это что-то потрясающее. Но поэт выходит на 8 булав, да?
А. Ш.: Лёнь, собственно говоря, квалифицированный читатель — это как раз тот человек, который видит…
Л. К.: Видит, сколько булав.
А. Ш.: …там 5 булав или 8.
Л. К.: Это да».
Юрий Милославский. «Стремлюсь к отчетливости…» Беседу вел Дмитрий Бавильский. — «Частный корреспондент», 2011, 1 апреля <http://www.chaskor.ru>.
«Вот, к примеру, есть очень для меня важный нюанс: практически полный отказ от внедрения в текст собственной биографии. То есть буквально все должно быть сочинено. <...> При этом все, так сказать, объективные сведения (исторического, географического и какого угодно характера) обязаны быть строго выверены по документам, за исключением, понятно, тех случаев, когда в дело идут откровенные и сознательные „контаминации”. Читателя можно и нужно заставлять „обливаться слезами над вымыслом”, но его нельзя обманывать, над ним нельзя насмехаться, глумиться. <...> Вся „основополагающая” словесность, от античной и до конца XIX века, есть собрание сочинений. Вы ведь знаете, что даже само понятие индивидуального авторства, не говоря уж о пересказе собственной биографии, — дело довольно новое. Сочиненность — это, в сущности, главный отличительный признак того, что мы зовем художественной литературой».