Почему в русской поэзии не происходит почти ничего хорошего. Беседу вела Лариса Хомайко. — «Алтапресс.Ru», Барнаул, 2011, 24 марта <http://altapress.ru>.
Говорит Иван Волков: «<...> русская поэзия в жутком упадке. Думаю, все происходит так: двадцать-тридцать или там сто весьма посредственных стихотворцев объединяются и между собой решают, что у них расцвет и бриллиантовый век. Я исхожу из того, что поэзия — это не массовое стихописание, важно наличие крупных творческих личностей. А крупных творческих личностей в стране можно пересчитать по пальцам одной руки. Большинство людей, которые сейчас определяют поэтическую моду, называемую „актуальной поэзией”, в общем-то, шарлатаны. Ну, это частная точка зрения».
«А то, чем занимается Емелин, это не гражданская лирика, а имитация гражданской лирики. Он не гражданский поэт, а чистый декадент, и это одна из поэтических мод; их много, так же, как и людей, которые пробуют этим заниматься».
Поэт Инга Кузнецова: в стихотворении конечная точка движения никогда заранее не известна. «Полит.ру» представляет очередную программу «Нейтральная территория. Позиция 201» с Ингой Кузнецовой. Беседует Леонид Костюков. — «ПОЛИТ.РУ», 2011, 2 февраля <http://www.polit.ru>.
Говорит Инга Кузнецова: «Вот, Леня, ты спросил меня: Мандельштам мой любимый поэт? Отвечу: так уже вопрос не стоит. Он моя родина. <...> Для меня из современных авторов очень существенна Ирина Ермакова. То есть я считаю, что из пишущих женщин — она наиболее сильный поэт, и мне бесконечно интересно, что она делает. Меня устраивают, восхищают здесь пропорции движения, чуда, точности, ясности, нежности, визионерства, — словом, всего. Абсолютно меня убеждают и устраивают».
«Скажем, меня впечатлило, как работает поздний Чухонцев в книге „Фифия”. Это абсолютно для меня было непредсказуемо, учитывая его более ранние вещи, которые тоже по-своему интересны. Этот случай такого радикального изменения и непрерывного изменения, где ни о каком тенденциозном ветре говорить не приходится».
«И назову другое имя. Меня впечатляет то, как этот поэт связывает все со всем, существуя в культуре. Это пример Максима Амелина. То есть более стереоскопичного в культурном смысле поэта я не знаю, и меня это восхищает, как такая пропорция, такой опыт, абсолютно уникальный. Я знаю, что разные люди относятся к нему по-разному, его упрекают порой в заимствовании языка или сделанности, но это ерунда, они просто не в состоянии воспринять все его уровни…
Леонид Костюков: Это разные люди не из нашего района, что говорить».
Программа никогда не зависнет. Беседу вела Майя Кучерская. — «Ведомости», 2011, № 50, 23 марта <http://www.vedomosti.ru>.
Говорит Максим Осипов: «Сколько хватает времени и интереса, я все же читаю журналы в интернете, в Журнальном зале — „Знамя”, „Новый мир” и другие. Вопреки распространенному мнению, эти журналы живы. Живы и более интересны, чем во времена, когда тиражи их были в тысячу раз выше, когда они служили индикатором того, что разрешено властью и что ею запрещено. За пределами Журнального зала — хаос, рынок, тьма внешняя. Я больше читаю стихи, чем прозу, но и прозу — тоже читаю. Одно имя я все же хотел бы назвать. Самый значительный, замечательный писатель современности, на мой взгляд, — Людмила Петрушевская».
Егор Просвирнин. Великая игра России. — «Русский Журнал», 2011, 4 февраля <http://www.russ.ru>.
«Если у российской власти есть хоть малейшая толика здравого смысла, хоть малейшая внешнеполитическая амбиция и хоть мельчайшее желание создать действительно единое, многонациональное, сплоченное, спаянное общество и не оказаться при этом в технологических аутсайдерах, то оно должно учитывать — в библиотеку за год заходит меньше людей, чем за день на игровой сервер. В России просто обязательно должно появиться Государственное агентство по компьютерным играм . <...> Вывод русской игровой индустрии на мировой уровень, безраздельное доминирование на постсоветском, затем восточноевропейском, европейском и, наконец, американском рынках — вот задача номер один для наших патриотических олигархов и для наших великодержавных силовиков. Великая русская литература у нас уже была. В XXI веке настало время для великих русских компьютерных игр».