Положила мне щедрую порцию салата.
Почему я никогда не делал себе такой салат? Это же вроде просто готовится.
— Спасибо, — сказал я и продолжал стоять.
— Опять в норку потащишь? — жизнерадостно спросила она. — На людях стесняешься лопать, да? Я сразу поняла, что у тебя комплексы.
Я тоже, когда была маленькая, стеснялась! А потом мне мама так врезала! И я себе придумала, что я как будто в такой кабинке. Знаешь, как в кино показывают — стекла прозрачные только с одной стороны. И я всех вижу, а они меня нет. И сразу легче стало. Ты попробуй, помогает.
— Хорошая идея. Я подумаю. Не сейчас.
— И очень зря, что не сейчас. Тренироваться надо. На банкете все перепьются, знакомиться начнут. А ты что будешь делать? В углу сидеть?
— Слушай, — сказал я, — отвяжись, а? Я поем и пойду. Ты делай что хочешь. Только, если пойдешь куда-то, двери запри, а ключи положи под вон тот ящик, видишь, под яблоней.
— Да мне некуда идти, — она сидела за столом, подвернув под себя ногу, и наворачивала салат, — я тут посижу. Твой комп можно включать? Инет работает?
— Можно. Работает. Только не ходи на порносайты. Подцепишь дрянь какую-нибудь, потом лечи его.
— Я что, ребенок? — сказала она высокомерно.
Я поставил тарелку с красным, золотым и зеленым на поднос, взял теплый тяжелый ломоть хлеба и пошел в спальню.
— Приятного аппетита, — сказала она мне в спину. — А в чужих вещах все-таки рыться нехорошо. Тебя в детстве не учили?
Я сказал:
— Пошла к черту.
Сидя за пустым столиком в пустом кафе над морем, я написал письмо для соседа Леонида Ильича, тут же в киоске купил конверт, заклеил и надписал. Оказалось, что все, что я хочу сказать, можно уместить в нескольких фразах. Сначала-то я собирался рассказать подробно все, как было, но понял, что увлекся и у меня выходит целая детективная повесть, причем худшего пошиба. В сериале про молодого и честного адвоката, который смотрит мой папа, сплошь такие сюжеты — время от времени он пытается мне пересказывать содержание очередной серии.
Официантка косилась на меня подозрительно, и я заказал кофе и мороженое.
Она обрадовалась: посетителей сейчас, когда сезон закончился, практически не было.
Море вставало за желтеющими акациями; на самой его кромке, словно подвешенные на ниточке игрушки, болтались два сухогруза.
Страшный, мокрый, черный Ахилл смотрел на них из глубины. Когда он всплывет, неприятности будут не только у меня. Интересно, Ахилл и Ктулху — это одно и то же существо? Страшное морское чудовище, спящее на темном дне…
Официантка принесла мороженное — разноцветные шарики, на них завиток взбитых сливок, сверху — шоколадная крошка и ломтики киви.
Я что, все это заказал?
Помню, мы все сидели в кафе-мороженом, я, мама и папа. Стоял прозрачный, чистый летний день, акация бурно сорила белыми, зеленоватыми пахучими цветами, они лежали везде — на асфальте, на столике, в вазочке с мороженым. Вазочка была алюминиевая, поцарапанная, а мороженое сложено из шоколадного, кофейного и белого шариков, и они таяли с разной скоростью. Шоколадный — быстрее, кофейный — медленнее. Белый оказался самым стойким.
И жизнь была как обещание.
И еще я не доставал ногами до пола.
“Сенька, смотри, какие кораблики!”
Официантка ушла внутрь стекляшки, я видел, как она там, за стеклом, возится с кофейной машиной.
Я зажмурился и ткнул ложкой в мороженое. Осторожно приоткрыл один глаз, так, чтобы видеть только разноцветное содержимое вазочки и больше ничего. Ни громыхающего мимо трамвая, ни случайных прохожих, ни официантки за стеклом… Это я — за стеклом, непроницаемым снаружи, я всех вижу, они меня — нет.
— Вас можно посчитать?
Официантка стояла рядом, чуть склонившись ко мне, в глубоком вырезе видна нечистая бледная кожа. С них вроде берут справку о здоровье, когда они устраиваются на работу, но ведь справку сейчас можно просто купить…
— Да, — сказал я, — можно.
Отодвинул от себя пустую вазочку и отхлебнул кофе. Кофе был так себе.
У бювета было почти пусто, одна-единственная женщина в бежевом кашемировом пальто и шляпке, склонившись, наполняла пластиковую бутыль. Почему они считают, что вода тут особенная? Она наверняка ничем не лучше водопроводной.