«Все меньше студентов начитанных — которые не просто знают творчество любимого писателя, но и представляют себе картину литературы в целом. Они все хуже понимают скрытые цитаты, шутки. Про таких Булгаков говорил: „Вы человек девственный”. Зато они острее воспринимают многие вещи, которые раньше были очевидными. Их поражают судьбы писателей, о которых я рассказываю в курсе „История новейшей отечественной литературы”. Они не застали цензуры, не представляют себе, что власть могла так грубо вмешиваться в работу, а то и в жизнь художников. С круглыми глазами слушают про казненных Исаака Бабеля и Бориса Пильняка, про постановление о журналах „Звезда” и „Ленинград”...»
«Зощенко говорил: „Фраза у меня короткая. Доступная бедным”. Вот так и желательно писать в газетах. Цитаты в рецензиях тоже должны быть короткими — чтобы читатель мог их с ходу запомнить. В тексте должна быть ключевая фраза, которую можно было бы выделить курсивом. Текст состоит из заглавия, первой и последней фразы и… всего остального. Я, например, сначала придумываю заглавие. Потом выключаю компьютер, иду гулять — на сегодня работа сделана. Придумал первую фразу — снова отдыхаю. Потом придумываю последнюю и заполняю пространство между ними».
Одна дома. Мария Маркова не понимает, что значит быть профессиональным литератором. Беседу вел Игорь Панин. — «Литературная газета», 2012, № 9, 7 марта.
Говорит Мария Маркова: «Вот уже почти год прошел [после премии Президента РФ], а мне до сих пор не дает покоя мысль, что я недотягиваю до своего прежнего уровня. Больше похоже на какой-то детский комплекс. Вот сделаю здесь ошибку, и меня будут ругать — ах, какой стыд, как страшно. Читатели тоже нет-нет да и напишут, что раньше мой голос был другим. Я читаю и вздрагиваю. Хочется спрятаться и совсем замолчать, удалить все аккаунты, уйти из Интернета. Но я много думала об этом и решила, что даже такая форма побега — это проявление слабости, а мне не хочется быть слабачкой».
Надя Плунгян. История одной дискредитации. — «Неприкосновенный запас», 2012, № 1 (81).
«Право на жизнь или высказывание (что для медиа почти одно и то же) в российском публичном пространстве определяется деньгами или степенью приближенности к правящим кругам. Совершенно ясно, что эти радары Перельмана вообще не индексируют. Есть у него деньги или нет? Если есть, он по праву попадает в разряд «вип», но попадает таким, каков он есть , — рядовым сотрудником НИИ, человеком, погруженным в науку и не связанным с властью никакими обязательствами лояльности. Дезориентированные СМИ пытаются задним числом приписать ученому эту лояльность (приклеивая к фотографии костюм) или же, чувствуя смутные опасения, выставить его самозванцем, который обманным путем проник в верхний слой, а потому заслуживает разоблачения. Следуя этой беспорядочной логике, в видеоинтервью журналу „Сноб” Гессен называет книгу детективом , а свою работу над ней — расследованием , как если бы ее герой совершил какое-то преступление и обрезал контакт с журналистами, пытаясь уйти от ответственности».
«Что ж, Перельман действительно нарушил законы российского истеблишмента и сделал это дважды. Во-первых, он получил статус, на который не имел „права”, как человек, далекий от мира элиты. Во-вторых, он не просто отклонил этот статус, но еще и отказался признать тот факт, что отмена статуса лишает его социальной защиты. Он попытался утвердить границы между собой и существующим в данный момент общественным договором, а этой возможности рядовой российский гражданин бесповоротно лишен. Хотел этого Перельман или нет, все его действия стали политическим жестом, после которого другие нестатусные люди могут тоже начать предъявлять власти собственные условия и автономии».
Григорий Ревзин. Проповедение. — «Коммерсантъ/ Weekend », 2012, № 8, 7 марта < http://www.kommersant.ru/weekend >.
Среди прочего: «Русский мат позволяет выразить очень разные содержания, но, скажем, фразу „Непоколебимой основой внешней политики Советского Союза являются ленинские принципы мирного сосуществования государств с различным социальным строем, неустанная борьба за упрочение мира, за дружбу и сотрудничество между народами” (Леонид Брежнев, „Ленинским курсом”, т. 1, стр. 8) матом пересказать невозможно, и это несомненное доказательство, что смысла в этой фразе нет вообще».