На конкурс “АРТ-ЛИТО 2000” вывешено стихотворение Родионовой “Крысолов” (http://www.art-lito.spb.ru/2000/poetry/krysolov.html) Точнее, не стихотворение, а маленькая поэма.
По первым прочитанным строчкам понять, чем это отличается от процитированного выше, трудно:
О, город Гаммельн!.. Пляшущий фонарь
У магистрата тускло догорает.
И до сих пор на улицах, как встарь,
Здесь еженощно дудочка играет.
Ну, в общем, та же самая “седая полынь”. И мотивчик — не сказать, чтобы так уж нов.
Но у этих стихов был номинатор. Кто-то за что-то их выбрал. А коллегам нужно доверять. Читаем дальше:
Дудка играет, музыку узким ртом
Медленно выдыхает мой скупой властелин.
Я не желаю знать, что будет со мной потом.
Похоже, что есть у этих стихов своя энергия, прошивающая дежурную энергетику дежурных словосочетаний. Она накапливается в стихотворении, “разогревается” к финальной главке:
Мне было четыре года, когда отец сделал мне дудку.
Мне было четыре года, когда отец...
Мне было четыре года.
Играй, дитя, живи, страдай,
Рождай мороз и жар
И душу дьяволу продай
В обмен на Божий дар.
Играй, дитя, как я не смог...
Я вдруг чувствую, что общепоэтическая интонация и словарь уже не мешают, стихи держат внимание. И здесь не просто искусная эксплуатация не вымытого до конца бесконечным употреблением энергетического запаса затверженных словосочетаний и образов (а что обкатанней Крысолова? ), но собственное топливо. У Родионовой свой “ Крысолов”, и даже “седая полынь”, похоже, своя. Откуда эта сила?
Здесь же в “ЛИТО им. Стерна” я нашел страницу с обложкой ее книги “Мои птицы — на ветках...” ( http://www.podtext.spb.ru/books/verochka.html) , а на странице этой ссылка на ее подборку во все той же “Сетевой словесности”, которой, ссылкой (http://www.litera.ru/slova/verochka/txt.htm) , я тут же и воспользовался:
Этот лес в моем окне —
Темный лес, который вечен, —
Каждый вечер, каждый вечер
Приближается ко мне.
Я боюсь глядеть в окно:
Жутко, сумрачно и голо.
Здесь когда-то укололо
Палец мне веретено.
Не знаю... По-моему, хорошо. По-моему — стихи.
Или вот — из “больничного” стихотворения “Меня везли...”:
Коленка матово желтела,
Струна гудела,
И равнодушно мимо тела
Душа глядела.
Во тьме мерцала склянка с кровью,
Струились лица,
И шла старуха — в изголовье,
В ногах — девица.
Полтора десятка стихотворений. То, что они профессионально отобраны (держателем сайта, надо полагать, ну а если автором, то вообще замечательно), в этом я убедился, начав читать уже самую книгу. Это было странное чтение:
Ревет турбина самолетным горлом.
Срывая связки, словно тормоза,
И по лицу оставленного города
Неоновая катится слеза.
Иллюминатор обморочно валится:
Перевернувшись, по небу плывет
??!
И тут же рядом — стихи, продолжающие ту Родионову, которая и представлена в интернетовской подборке. Цитировать не буду, назову только несколько стихотворений: “А человек укладывал багаж...”, “Дорога длилась, длилась...”, “А небо плохо слышит наши крики...”. Но и в этих стихах, как правило, попадаются провисающие строчки. И при том стихотворение — возникает. Мне кажется, поэзией стихи эти делает счастливо найденное автором поэтическое воплощение литературных традиций русской психологической прозы. Ориентация автора на психологическую сюжетность подчиняет используемые, не всегда самые свежие и сильные, даже не всегда собственные, но — уместные, но — работающие, поэтические средства. В качестве примера сказанному процитирую целиком одно из стихотворений Родионовой: “Вот и кончен маскарад — / Полно врать! / Здравствуй, бедный мой Марат, / Ты не рад?.. / Что же твой доселе ловкий / Язычок? / Перетянут, вишь, веревкой / Кадычок. / Моя песенка, былая / Тоска, — / Как нелепо ты свисаешь / С потолка! / Неужели даже пуль / Не скопил — / Некрасиво так свой путь / Загубил?.. / Девки, денежки, дела — / Позади./ Это я к тебе пришла — / Погляди! / Ни записки, ни письма — / Все, петля... / Я пришла к тебе сама! / Я пришла!.. / Но хранят нездешний шорох / Листы: / „Это я к тебе пришел, / А не ты...””