С. Ивановой.
На теплой выжженной траве
Не час, не два,
Не жизнь, не две…
Вздуваясь кругло, облака ходили будто корабли,
И вдруг промчалось низко так
Одно, дымящее как танк,
И унесло с лица земли.
Кружась, смеясь, летела я
В пустыню дикобытия,
Как лист с дерев.
Где нет дерев.
Потом на облаке другом
Я возвращалась в старый дом,
Смотрела сверху на траву,
Завидовала муравью,
Что он не плачет.
И муравей в траве привстал,
И бронза щек его — кимвал,
И сердца каменный кристалл
В нем лязгал глухо и сверкал,
Он ожерелье слез сухих
Чужих перебирал.
А я валялась в облаках,
В стогах пышнейших,
На бело-розовых полях
Нежнейших
И, как дельфин, вращалась в них,
В шафранных, апельсинных,
Набитых пеною густой
В их парусах, перинах…
На ярко-розовом клочке
Повисла и носилась,
В космический пустой карман
Оно клонилось.
И запах облаков пристал —
Он стойкий, громкий, будто мухи,
Он пахнет мокрой головой
Отрубленной черемухи.
Смерть вяжет
Что ты умрешь — ужели вправду?
Кто доказал?
Чужие руки прикоснутся
К твоим глазам.
И не польется свет оттуда
И не туда,
Лишь тихо шепчется с землею
Твоя руда.
А смерть подкинет на колене
Шаль иль платок
И вот — ко всем тебя привяжет,
Вонзив крючок.
И вот тебе уже не больно,
Вдали юдоль…
Смерть машет спицей, недовольно
Ворча: мол, моль.
Черная моль
Книгу жизни в середине открыть,
Если боль — там чудесная боль,
Но уже в корешке затаилась
Черная жирная моль.
Лучше бы в море ее бросали,
Лучше б разъела едкая соль,
Чем эта — жрущая с конца и начала
Ненасытимая моль.
О, теперь я узнала тебя!
Это ты торжествуешь, проклятый, —
Ангел смерти, тупой Самаэль,
И твои слепые солдаты.
Времяпровождение № 3
Над ядром земным, обжигая пятки, пробегать,
Рассыпаясь в прах, над морями скользить,
Солью звезд зрачки натирать
И в клубочек мотать жизни нить.
Сколько слез! Сколько жемчуга!
Надо глотать их!
В животе они станут пилюлей бессмертья —
Это круг моих ежедневных занятий.
Говорить всем сразу — сюда! И — прочь!
Левым глазом читать, а правый
Скашивать вправо. Вот, право,
Это все, что я делаю день и ночь.
Потеряю во тьме свое имя
И охриплым голосом стану петь я,
Все забуду и снова вспомню,
И друг друга толкают мои занятья,
И упорствовать в том, что ночь не для сна —
Для него нашатырный настойчивый день.
И всегда не сама, и всегда не одна,
Как небесное облако, ширится лень,
И смотреть, как пульсирует жилка в запястье
И в нем кружится жизни моей колесо,
И как белка всегда торжествующий враг,
Почему-то я в его власти…
Вот собака бродячая, как несчастье,
Я не Бог — я жалею собак.
Астрология
Сатурн с Меркурием сойдутся —
И ваши вены разорвутся.
А Марс под Львиный хвост вопьется —
Война нещадная начнется.
Как странно — миллионы нитей
В одних и тех же сходятся руках!
Бессчетность маленьких событий
В морях и кровяных тельцах
Сокрыта в пляске огненных шаров,
Всего лишь девяти…
А тот, кто играет звездами,
Играет одной рукой,
Смотрит глазом одним,
Об этом странно думать под небом дневным,
Когда безмятежен лазурный покров,
За его голубыми волнами
Ходят парами звезды, тащат улов,
Разноцветными взблескивая глазами.
* * *
Мне моя отдельность надоела.
Раствориться б шипучей таблеткой в воде!
Бросить нелепо — двуногое тело,
Быть везде и нигде,
Всем и никем — а не одной из этих,
Похожих на корешки мандрагор,
И не лететь, тормозя, как дети
Ногой, с невысоких гор.
Не смотреть из костяного шара в зеленые щели,
Не любиться с воздухом через ноздрю,
Не крутиться на огненной карусели:
То закатом в затылок, то мордой в зарю.
При черной свече