Парус
Замирает поселок, потухают цветы, и, внезапно состарясь,
Опадают слова:
Не листва — но попутного ветра лишившийся парус,
Различимый едва
В светлом море травы, и над лесом — застывшим цунами,
Над ольховым кустом,
И над линией высоковольтной, текущей над нами,
Как река Флегетон.
Белый парус обвис — он уже никуда не причалит:
Ты не дуешь в него.
Он скользит по теченью вдоль розовых скал иван-чая,
Ничего, ничего
Не желая — ни бриза, ни вихря, ни даже крушенья, —
Не мигая, как взгляд,
Устремленный в себя, тихо движется собственной тенью
На закат.
* * *
Схолия 1
Смерть — это когда рядом
Нет тебя, и, пропитанный тонким ядом,
Воздух медлит у входа в легкие, и когда
Не живу — доказываю: возможна
Жизнь на Марсе, стуча и гремя нарочно, —
Занята, мол, так занята!
Жизнь состоит из смерти — почти что вся,
А уж явится эта — косой тряся,
Гремя костями, — пугать меня будет нечем:
То-то невидаль — с пустотой, что мне,
Уходя, оставляешь, наедине —
Бесконечный вечер.
Схолия 2
Тень — это всего лишь немного света,
Тобою вытесненного, но это
Все, что мне отпущено, вопреки
Полдню, льющему сверху пламя:
Ты уходишь — и вот уже за холмами.
Ты и тень — двойники.
Ослепив меня светом неуловимым,
Ты, как всегда спеша, пробегаешь мимо,
Тень растет у тебя за спиной;
Он-то любит меня — твой контур, лекало, очерк,
Заливает нежностью, вечной ночью,
Остается со мной.
* * *
Нет тебя со мной — об этом напоминает все,
Даже лягушки, в лужи — сплошной Басё! —
Прыгающие с размаху,
И у виска вздрогнувший край листа,
И обрывок дороги — все знает, что ночь пуста
И бела, как бумага.
И, как дождь, бессмысленна. Знаешь, что значит нет? —
Это — когда в пространстве вырезан силуэт
Твой, и его зиянье всегда со мною,
Как Паскалева бездна, и день за днем
Я в нее сползаю, держась с трудом
За посуду — покуда мою,
За мышиный хвостик буквы — пока пишу,
И за блик, стекающий по ножу,
Пока режу хлеб, и за птичий стрекот,
Изредка — за тебя: торопливым сияньем заполнив брешь,
Хмуришься, куришь, смеешься — как воздух, свеж,
Близок, словно локоть.
* * *
Аккордеон, Пиаф, ветер, листва, жара,
Стол, умывальник, небесная кожура
Облаков. Предложения назывные
Собираются в стаи, улетают в края иные,
Перечислив, пересчитав
Все, что осталось, — аккордеон, Пиаф,
Ветер, узор листвы на колене голом:
Время, сурово к одним глаголам,
Имена обтекает, как камни, — бутылки, стол,
Голос, поющий «Rien!». Время само — глагол:
Если не эпос, то триллер, вестерн,
Если не ангел, к Деве летящий с вестью,
То пожирающий розу незримый червь.
Красной струне заката, воспаленной, как нерв,
Не хватает руки, чтоб зазвучать надрывно
И высоко, листве не хватает ливня,
Чтоб зашуметь низко и глухо, мне
Не хватает тебя в моем непробудном сне,
Чтобы все взорвалось, задвигалось —
засверкала
Спящая влага на дне бокала,
Заскользило облако, тень пролилась с колен.
Ты — мое время, дыханье, движенье… Rien…
Стихи о сне
Как заросший травой перрон — островок дневной
Мимолетной встречи. Туда же, куда душа
Ускользает во сне, — последовать за тобой
Не могу — другие спутники, кореша
Окружают ее, летящую через тьму
В край, куда засыпаешь, сквозь край, где когда-то спал.
Я прислушиваюсь к дыханию твоему,
Как татарник, выросший среди шпал, —
К гулу поезда, к дрожи незримых дверей и скреп,
Горячо просвистевших мимо, задев едва
На пути во временный, хрупкий склеп,
Каждый раз возводимый заново. Голова,
Закатившись в ямку между твоим плечом
И ключицей, тихо колышется на ветру,
Говорящем прерывисто, но о чем —
Может быть, узнаю, когда умру.
Ибо малой смерти вспышка, в которой плоть
Растворяет плоть, образуя слепящий сплав,
Слишком быстро гаснет, чтоб ухитриться хоть
Что-нибудь разобрать,
ни слова не разобрав
Из небесного хора, ни шороха близких крыл,
Ни лица твоего озаренных черт,
Ни теней, что их окружают, — лежу без сил
Горсткой пепла на теплом твоем плече.
Приникаю ухом к смуглой земле твоей,
Провожаю взглядом из-под прикрытых век;
Если б даже обнял вдесятеро сильней —
Ты бессилен взять меня в свой побег:
Высока между нами стена из цветного сна,
На ее обломках, видимых даже днем,
Когда ты очнешься — выпьем еще вина
Или крепкого чаю, пахнущего огнем.
На ее камнях татарником прорасту,
Под твоим дыханьем клонясь и качаясь. Лишь
Одного мне нужно, когда перейду черту:
Ночь за ночью смотреть зачарованно, как ты спишь.