Но не тут-то было! Напоследок Вуди Аллен устраивает упоительный финт с колечком убитой старушки, которое, будучи брошенным Крисом в Темзу, ударилось о парапет, упало на набережную и было подобрано каким-то наркоманом, убитым той же ночью в какой-то разборке. На него и повесили преступление. Невзирая даже на то, что картина убийства со всей ясностью явилась полицейскому инспектору в вещем сне. Сны-то к делу не подошьешь, а улика есть улика. Так что Крису удается выбраться сухим из воды.
Никакого гарантированного наказания. Никакого ответа: есть смысл, нет смысла… Это, так сказать, вопрос внутренней установки. Вера — путь наименьшего сопротивления? Миром правит случайность? — Отлично! Но в таком случае суть всех усилий сводится почему-то лишь к судорожным попыткам минимизировать влияние этой случайности на твою жизнь. И ради этого человеку самому приходится стать “0”, отказаться от себя, от своих желаний, талантов, послушно плясать под дудку общества, навеки усыпив хлороформом комфорта беспокойное, свободное “я”. В жертву приносится не только духовное — личность, но и природное — пол. Остается только приятная социальная оболочка, жаждущая социальных гарантий.
Благостный, идиллический финал: у Хлои наконец-то родился ребенок, счастливая семья радостно воркует вокруг младенца. Разливают шампанское: “Мы не будем желать, чтобы он стал выдающимся человеком; пожелаем, чтобы он был везучим”. И последний кадр: все те же фальшивые, больные, красные глаза Криса. Вот уж кому повезло так повезло…
Отечественные зрители в своей эмоциональной реакции на картину разделились. Женщины на интернет-форумах в основном жалели героя: “Как он будет жить дальше с таким грузом на совести?! Что вырастет из их с Хлоей ребенка?” Мужчины недоумевали: “Как можно было убить такую девушку, как Скарлетт Йохансон?” Нормальная мужская реакция: отказаться от желанной самки ради сытости и покоя — значит убить в себе мужика, самца. Невозможно! Очень даже возможно. Цивилизация, породившая метросексуалов — человеческих самцов, озабоченных лишь собственной внешностью и комфортом, давно сдала в утиль чисто биологические, витальные стимулы житейской экспансии: продлить род, получить лучшую самку, расширить жизненное пространство. А повышенный гормональный фон, который наблюдается в русском Интернете, — не более чем оборотная сторона корпоративной культуры, в реальной жизни стреножившей темпераментных русских мальчиков.
Вывернув наизнанку архетипический сюжет “преступления и наказания”, Вуди Аллен умудрился разом вышибить из-под ног и моральные, и гендерные, и, так сказать, религиозные стереотипы, на которых веками базировалось массовое сознание. За преступлением не обязательно следует наказание. Мужское самоутверждение не есть залог жизненного успеха. Господь Бог не склонен навязывать Свою истину атеистам. Живи как хочешь. Но даже внутри вступившей в полосу релятивизма и старения (или зрелости?) цивилизации выбор все равно остается. Выбор между уютным тупиком гарантирующего от любых потрясений и личностных усилий “собеса” — и высшей мудростью, которая заключается в том, что важны на самом деле не пресловутая пассионарность и не мертвенный буржуазный комфорт; важно в этом мире для человека лишь осмысленно прожить свою собственную, уникальную жизнь, не похожую ни на какие другие.
WWW-ОБОЗРЕНИЕ СЕРГЕЯ КОСТЫРКО
В поисках “сетевой литературы” — часть первая: по старым адресам
Так сошлось — роясь в отложенных в папку “Архив” файлах (в поисках прошлогоднего письма Марины Палей), я наткнулся на скаченную когда-то с одного питерского форума сердитую реплику на свой обзор, в котором писал об угасании интенсивности русского литературного Интернета. Реплика: “Инет перестал быть литературой, Костырко так решил. Ему лень мышкой кликнуть”, — “Дик-Ой”. Медом по сердцу. Нет, конечно, неприятно, когда тебя читают по диагонали, — литературу в Интернете я там не хоронил. Я просто написал, что эпоха того, романтических времен, Рулинета кончилась, и от констатации этой не отказываюсь. Но упрек “Дик-Ого” принимаю. В том смысле, что остановился на полдороге. Отметив, что в сегодняшнем литературном Интернете теперь “все по-другому”, следовало разобраться, как именно “по-другому”.