Продолжение дискуссии см.: “Поэты без читателей” — “Новая газета”, 2006, № 19, 16 марта; приведу один фрагмент:
“ Кирилл Ковальджи: Это потерянное поколение — и эстетически, и душевно. Нет ориентиров. Очень смутное отношение к Богу, к окружающей жизни. Слабая попытка самоутверждения.
Дмитрий Кузьмин: Я вас много лет уважаю и люблю. Но вы, простите, судите по вашим кадрам. А к вам идут второсортные.
Кирилл Ковальджи: Это не нам решать. Подождем лет 20.
Дмитрий Кузьмин: К вам идут подражатели и имитаторы. У лидеров поколения нет ни интровертности, ни потерянности.
Анатолий Кобенков: Что есть?
Дмитрий Кузьмин: Есть нежелание повторять зады.
Кирилл Ковальджи: Это негатив. А что позитивно?
Дмитрий Кузьмин: Утверждение самоценности человеческой личности. Атеистический гуманизм”.
Cм. также мемуар-эссе Кирилла Медведева “Дмитрий Кузьмин” <http://kirillmedvedev.narod.ru/Dm-Kuz.html>.
Игорь Джадан. Экономика свободы. — “Русский Журнал”, 2006, 3 марта <http://www.russ.ru>.
“<…> свобода — ресурс ограниченный . Пускай даже этот ресурс — возобновляемый и расширяемый, в каждый момент он все-таки ограничен, а значит, за обладание свободой приходится вести борьбу точно так же, как за любой другой ограниченный ресурс”.
“<…> противопоставление свободы и безопасности, как понятий конкурирующих, неверно в принципе, ведь на практике речь идет об одном и том же. Действительно, безопасность — это прежде всего защищенность права на жизнь, свобода оставаться живым. Противоположное безопасности состояние есть лишение человека жизни вопреки его желанию, то есть ограничение свободы жить”.
“Вместо лживого „экспорта свободы” Россия может предложить миру экспорт безопасности . Многополярный мир — это прежде всего кластеры безопасности. Страна может претендовать на роль „полюса” в многополярном мире только в том случае, если способна создавать и поддерживать свой самостоятельный кластер безопасности. Учитывая неразрывную связь между свободой и безопасностью, можно также сказать, что, экспортируя безопасность, Россия играет роль реального источника свободы”.
Р. Дюрок. Граффити. Материалы для обобщения. — “Техническая эстетика и промышленный дизайн”, 2005, № 5.
“Это вступление отнюдь не означает, что все, написаное о граффити до сих пор, ошибочно, плоско, убого и проч.”.
См. также: Илья Абель, “Новый палимпсест, или Краткий словарь иностранных слов по граффити” — “Знание — сила”, 2005, № 7 <http://www.znanie—sila.ru>.
Игорь Ефимов. Неверная. Ее дневник и письма. Роман. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2006, № 2, 3.
“Автор заверяет читателя, что все персонажи этого романа вымышлены, все совпадения сюжетных и жизненных ситуаций — случайны, всякое сходство характеров — непреднамеренно. Он также считает своим долгом предупредить, что в тексте будут встречаться цитаты или заимствования из произведений других авторов, не выходящие — как он надеется — за рамки принятых в литературе правил и приличий. В скрытом и явном виде цитируются <…>” — далее идет длинный библиографический список, заканчивающийся фразой: “А также десятки книг и статей о Блоке, Бунине, Герцене, Маяковском, Некрасове, Панаевой, Тургеневе, Тютчеве”.
Зависая над бездной. — “Литературная газета”, 2006, № 10, 15 — 21 марта.
Говорит Александр Мелихов: “К сожалению, в мире, по-видимому, нет ничего лишнего. Когда мы видим, сколько ужасов натворили социальные утопии в XX веке, нам хочется их ампутировать. Но, ампутируя опасное, мы ампутируем и сами источники жизни. Иллюзии надо поставить на службу человеку, а не ампутировать их. Без них человек все равно жить не может, несмотря на самые чудовищные издержки, которые они несут с собой. Я думаю, что противоядием социальным утопиям должна быть прививка трагического мышления. Понимание того, что истине противостоит не ложь, а другая истина. Что мир есть не борьба добра со злом, а борьба бесчисленных видов добра. Если мы каким-то образом привьем миру трагическое мироощущение, это будет тормозом против утопий. Но, видимо, эта надежда сама утопична, потому что человек хочет опьяняться именно моноистиной”.