Бахыт Кенжеев.
* *
*
меркнут старые пластинки
мертвым морем пахнет йод
вася в каменном ботинке
песню чудную поет
и вампир, и три медведя,
эльф, ночное существо, —
грустно ловят все соседи
бессловесную его
Ах, любители распада!
Обнимать — не целовать.
Умоляю вас, не надо
друга васю убивать.
Он певец и безутешен,
а среди его алён —
кто расстрелян, кто повешен,
кто при жизни ослеплен.
Умоляю вас, не стоит!
Погодите, он и сам
полумузыкой простою
долг заплатит небесам.
До-ре-ми! Соль-ре! На хлипкой
почве мира как малы
те, что стали хриплой скрипкой
в желтых капельках смолы
* *
*
в херсоне, где яд отвергал митридат,
где сосны шумят без кальсон,
шерстистые звезды, взвывая, твердят
о смерти, похожей на сон
в херсоне, где одноладонный хлопбок
истлел, как египетский хлбопок,
старуха рахиль продает черепок
беззвучных научных раскопок
а я малохольный считаю что зря
рука в золотых волосках
чрезмерные цены за череп царя
вещавшего на языках
давно позади копьещитовый труд
в обиде бежал неприятель
на камне горилку свинцовую пьют
сильфида и гробокопатель
грешил и военную суллу крошил
меч вкладывал вкривь а не вкось
но слишком усердно суглинок сушил
его серебристую кость
веревка протяжная с детским бельем
в прокуренной фильме феллини
и пьющие (спящие) плачут вдвоем
от запаха крымской полыни
* *
*
в подлеске фресок и мозаик
один пронзительный прозаик
алкая славы и молвы
шептал заветные словы
ему по полной ночь вломила
два метра тьмы и стенка мира
где в раме словно холст миро
висит московское метро
бывало по утрам в охапку
вагон заезженный металл
безбедный швед роняя шапку
глазел и горько пьедестал
и пел и вспоминал невольно
могилы милого стокгольма
недавний выстрел в молоко
но им до наших далеко
от легкой мысли средиземной
сочились толпы в храм подземный
краснознаменный и тп
как и положено толпе
и в промедлении высоком
питались кто к чему привык
багульником вишневым соком
журналом древний большевик
вставать прозайке на котурны
точить мушкет спешить на ют
где бомбы в мусорные урны
шахиды сущие суют
и в духоте пододеяльной
под гладиаторскую сеть
скорбеть о ветке радиальной
о ветхой юности скорбеть
* *
*
слон протягивает хобот
песнь любовную трубит
а по марсу бродит робот
камни красные дробит
кто прекрасней кто полезней
в плане мира и труда
слон страдает от болезней
а машина никогда
слон съедает пуд бананов
переносит ствол баньянов
а машина пусть без рук
массу данных для наук
но политика не шутка
скороспело не спеши
слон живущий без рассудка
не лишен зато души
да она еще в зачатке
но в мерцании светил
различает отпечатки
дивной воли высших сил
а компьютер железяка
жук без матери-отца
не умеющий однако
славить господа творца