Я тоже не избежал этих широко распространенных заблуждений.
Однако в один прекрасный день Женя познакомился с рубщиком Сашей, и все волшебным образом переменилось.
Вообще говоря, я и теперь еще плохо понимаю, как это могло случиться. Завязать знакомство с рубщиком было ничуть не проще, чем с самой капризной красавицей из семьи знаменитого флейтиста.
Но все же чудо состоялось, и Жене удалось его развить. Вскоре отношения установились самые доверительные. Женя захаживал, а Саша, вырубая из мертвого животного лакомые куски, жаловался, что его избрали секретарем комсомольской организации торга. Теперь постоянно какие-то посиделки да бумажки, а ведь как хочется настоящей живой работы!..
Так или иначе, каждую среду Женя, вооружившись огромной сумкой и списком заказов от коллег, отправлялся в магазин.
Мне этот магазин был отлично знаком.
У окна — будка кассы. Справа — бакалея. Слева — овощи-фрукты. В центре — мясной отдел. В витрине — осклизлые куски коровьего вымени. На эмалированном подносе — бурые кости с ошметками сала и заскорузлой шкуры. Невозмутимый продавец в грязном халате.
Первая в очереди покупательница беспомощно смотрит на предлагаемый товар. Ей лет шестьдесят. Она из интеллигентных — в очках, пальтеце, берете, с газовым шарфиком на шее. Следующая за ней облачена в толстую синюю юбку, черную телогрейку, войлочные ботинки. Седая голова повязана бордовым платком. Лицо обветренное. Глаза маленькие и злые. Две авоськи в руках набиты какими-то свертками. Из одного торчит куриная нога.
— Гражданочка, вы берете, нет? — торопит она.
Первая покупательница бросает на вторую надменный взгляд, затем спрашивает продавца:
— А мясо еще будет?
— Рубят...
Первая, вздохнув, уступает очередь второй.
— Что ж одни кости-то? — бормочет та.
— Вы мне подскажите, где мясо без костей бывает, я сам туда побегу, — со вздохом сообщает продавец.
— Этот и этот, — торопливо тычет она пальцем. — И этот еще. И этот.
— Два кило в руки...
— Миленький, положи! Ведь за сто двадцать килбометров ездим!
Вот такой магазин.
Но если ты знаком с рубщиком!..
В щель между обитыми железом створками полуподвального окна пробивается дневной свет. Здоровенная колода. На ней половина свиной туши. Две целые валяются в углу. Квадратные весы на полу. Небольшой стол накрыт мешковиной. Под мешковиной что-то бугрится. Рулон крафт-бумаги рядом. Рубщик Саша — в свитере с закатанными рукавами и некогда белом фартуке.
Откидывает мешковину...
И ты показываешь пальцем: вот этот... и вот этот... еще и этот, пожалуй...
Здесь совсем, совсем другая анатомия свиньи!..
Скоро Женя пришел к выводу, что, вместо того чтобы самому таскать тяжеленные сумки из магазинного подвала, следует мало-помалу допустить к Саше коллег, расширив тем самым круг его знакомств, а за собой оставить лишь вопросы общего руководства.
Истинный виртуоз придаточных предложений, он был очень подробен в своих наставлениях.
— Значит, так. Слушай сюда. Ты входишь в магазин и оглядываешься. Если Коля в зале...
— Этот обрубок, что ли?
Грузчик Коля, коренастый субъект в черном халате, ростом не более одного метра сорока восьми сантиметров, и впрямь вызывал смутные ассоциации, связанные с топором и плахой.
Женя морщится. Ему неприятно, что Колю называют обрубком.
— Никакой не обрубок, — сухо говорит он. — Он рабочий. Ты слушай сюда. Если Коля в зале, ты спрашиваешь: “Васильич здесь?”
— Ну да, — говорю я. — Ясно. Здесь ли Васильич.
Женя смотрит с сомнением.
— Нет, ты понял? Просто спрашиваешь у него — мол...
— Да понял я, понял!..
— Не перебивай оратора, — наставительно говорит Женя. — Слушай сюда. Спрашиваешь: “Васильич, мол, здесь?” Если Васильича нет, спускаешься в подвал. Понял?
Морщит лоб и снова смотрит. Похоже, не вполне верит, что уровень слабоумия является приемлемым.