Но глубина молчания у Разумнова пока мельче. Видимо, нужно долго и тяжело терпеть, чтобы паузы и немоты накопили силу слов.
И тем не менее:
Пролитое не вернуть
Прожитое становится камнем
И наполняет соты
Это сказано точно.
А н о р — Г р а н а т. Современная поэзия Узбекистана. Под редакцией С. Янышева. М., «Издательство Р. Элинина», «Издательский центр „Новая Юность”», 2009, 216 стр.
Я никогда не выучу узбекский. Но есть те, кто понимает и чувствует поэзию на обоих языках. И они попытались приоткрыть для меня, казалось бы, навсегда ушедшую то ли в прошлое, то ли куда-то в сторону узбекскую поэзию.
В антологии «Анор — Гранат» предпринята попытка восстановить мелеющий канал связи между двумя поэзиями; показать русскому читателю современную поэзию Узбекистана, написанную по-узбекски и по-русски.
Эта книга — плод труда русского поэта Санджара Янышева. Он выступил и как составитель, и как автор развернутой вступительной статьи, где обсуждаются возможности перевода с узбекского на русский, и как переводчик стихов.
Книга состоит из трех частей. Первая и третья — это переводы узбекских поэтов на русский язык с параллельным текстом по-узбекски. Вторая часть — стихи поэтов, живущих в Узбекистане и пишущих по-русски.
Пожалуй, вторая часть меня увлекла меньше, несмотря на то что Янышев специально подчеркивает в предисловии — существуют разные поэтики: есть русские поэты, живущие в Узбекистане, которые опираются на традицию русского стиха, а есть узбекские поэты, пишущие по-русски, как бы преломляя и транслируя традицию узбекской поэзии русским словом. Наиболее известный из таких поэтов — Сухбат Афлатуни. Но, на мой взгляд, Сухбат Афлатуни вполне интегрирован в русский литературный процесс. Он — замечательный поэт, но я его знаю. Вообще благодаря глобальной коммуникации сегодня поэты, пишущие по-русски, где бы они ни жили, вполне способны включиться в литературный процесс метрополии.
Зато переводы узбекских поэтов (не все, но многие) действительно удались.
В частности, это касается стихов Рауфа Парфи — узбекского поэта, умершего в 2005 году. Для меня стихи Парфи стали в определенной степени открытием, и уже за одно это составителя «Анора» и переводчиков, принявших участие в издании, хочется поблагодарить.
Я приведу три варианта перевода финала стихотворения Парфи, которое стало для поэта одним из последних.
Прощай же, мотив, исполненный лжи!
Прощай же, мой жалкий великий народ!
Прощай, моя речь, мой язык, мой мако2м! [22]
Прощай — в словах погребенная жизнь.
(Перевод Санджара Янышева)
Прощай, коловший глаза песок,
Прощай, заунывный, бесконечный мотив,
Прощай, обреченный страдать народ.
Мой голос под толщей стихов затих.
(Перевод Вадима Муратханова)
Так прощай, налипший на глаза песок;
Так прощай, макома стонущий мотив;
Так прощай, народ мой, что в труде иссох;
Жизнь, как будто в глину, втоптанная в стих.
((Свободный перевод Сухбата Афлатуни)
Это сильные стихи. «Анор» только приоткрывает русскому читателю современную узбекскую поэзию — эта антология звучит как утверждение: узбекская поэзия есть. Но я надеюсь, что первой антологией дело не ограничится.
± 1
В е р а П о л о з к о в а. О л ь г а П а в о л г а. Фотосинтез. М., «Гаятри/ Livebook », 2008, 112 стр.
Взрослые — это нелюбознательные когда.
Переработанная руда.
Это не я глупа-молода-горда,
Это вы
не даете себе труда.
Назидательность легкая, ну, презрительная ленца.
Это не я напыщенная овца.
Это вас ломает дочитывать
до конца.
Вера Полозкова на год старше моей дочери, значит, и я принадлежу к тем самым «взрослым — нелюбознательным когда».
Стихи Полозковой появились и получили свою долю популярности в Живом Журнале. Это нормально и современно. Сегодня у ее журнала больше 10 тысяч френдов.