Во-первых, Андрий проявляет потенциальную склонность к предательству еще в Сечи. Бортко специально сочиняет беседу двух братьев после того, как они стали свидетелями страшной казни убийцы, зарытого живьем в одной могиле с убитым. Андрий сомневается: «А как же закон? Римское право…» — «Не наше это все», — бубнит недовольно Остап. Смысл тот, что тут, у нас под ногами, — наша земля и, соответственно, должны быть наши законы. А право и всякие там «общечеловеческие ценности» — не наше, и кто такую ересь в голову берет, перебежит при первой возможности.
Во-вторых, Андрий изменяет товарищам не по причине великой любви, а исключительно ради секса. Именно поэтому в черно-белых воспоминаниях Андрия о киевских встречах с полячкой фигурируют ее голые сиськи, на которые Андрий смотрит с угрюмой страстью и при первой же возможности хватает крепкой мужской рукой. Полячка (Магдалена Мельцаж) — очень красивая, как модель. Андрий видеть ее спокойно не может. Так хочет, что готов и Родину, и отца, и товарищей, и брата продать. В фильме из его пламенной речи (обширной и очень романтичной у Гоголя) запоминается только: «Что мне товарищи и отчизна? Нет у меня никого! Никого, никого!» — и в конце сцены, совершив акт отречения, он довольно грубо, ножом разрезает на полячке корсет и тащит красавицу в койку.
В-третьих, Андрий не просто переходит на сторону ляхов, но получает полячку в обмен на обязательство разбить своих прежних товарищей (этого тоже у Гоголя не было). Любопытно, что в комнату к возлюбленной татарка проводит Андрия через залу, где заседает военный совет. Отец панны — дубненский воевода (Даниэль Ольбрыхский) — с ненавистью провожает взглядом казака-перебежчика, но не останавливает. Он, в сущности, продает свою дочь. Но, конечно, не за буханку хлеба.
И он и Андрий знают, какую цену придется заплатить. И когда Янкель рассказывает Бульбе об измене Андрия, он говорит, что свадьба с полячкой будет, когда Андрий прогонит запорожцев от города.
Именно Андрий в фильме выдает будущему тестю главную военную тайну — сообщает, что полвойска казаков ушло. А когда начинается решающий бой, он выносится из крепости во главе отряда гусар и отчаянно, страшно, механически рубит направо-налево, каждым взмахом сабли отбирая казацкую жизнь. Он уже не человек — мертвец, орудие убийства, какая-то гильотина, несущаяся верхом на коне. И, увидев, что сделалось с сыном, Тарас со скорбью понимает: выбора нет, придется убить.
Тарас этого вовсе не жаждет. Интриг ради этого никаких не плетет. Надо сказать, что скользкий момент с оставлением половины войска под Дубно вообще в фильме Бортко замят. Получив весть о разгроме Сечи, запорожцы просто делятся надвое, скорбно прощаются и расходятся, безо всяких споров и рассуждений. Словно получив не подлежащий обсуждению приказ из «ставки верховного главнокомандования».
Бульба наливает оставшимся товарищам боевые сто грамм, провозглашает тосты: «За Сечь!», «За русскую землю!», «За христиан!». А они глядят на него как дети — с доверием и готовностью: «Веди нас, батька!» Сменяются крупные планы. Лица — родные-родные, наши. Недаром Бортко снял в ролях казаков народных любимцев — Борис Хмельницкий, Михаил Боярский, Александр Дедюшко, Юрий Беляев, Петр Зайченко, Владимир Вдовиченков… (иных, к несчастью, — уже с нами нет, что сообщает дополнительную скорбную ноту). Большинство из них — сильно немолоды, их лица испещрены морщинами, но они все равно — дети. Бульба — чуть не единственный среди них взрослый. Отец. И он печется о них, заботится, бережет, наставляет и вдохновляет на подвиги. Они все ему как сыновья. И, видя, как Андрий безжалостно рубит братьев своих, Бульба в гневе велит Товкачу загнать предателя в лес.
Оставшись с глазу на глаз с отцом, Андрий сразу смиряется. Слезает с коня. Глядит исподлобья, обреченно и хмуро, знает: не будет ему прощения. Бульба качает головой, говорит с болью: «Так продать! Продать веру! Продать своих… Стой же, не шевелись. Я тебя породил, я тебя и убью», — стреляет. А затем как подкошенный падает на колени перед телом убитого сына.
Сцена сыноубийства не завершает бой, как у Гоголя, но фактически открывает его. Покарав отрекшегося от отца и товарищей сына, Бульба водружается на коня и скачет по всему полю, подбадривая прочих, истинных своих сыновей. «Что, есть еще порох в пороховницах? Не ослабела еще казацкая сила?» — «Нет, батька! Есть порох в пороховницах! Не ослабела казацкая сила!» Эпическая формула: один и тот же вопрос — тот же ответ — повторяется раза три, что смотрится довольно дико в горячке боя. Но Бортко как истинный соцреалист не боится условности. Достоверность — это все ерунда. Главное — пафос. И казаки, умирая один за другим, полностью озвучивают написанные Гоголем развернутые предсмертные речи. Вот какой-то старик с всклокоченной седой бородой и крестом во всю грудь, стоя на груде тел, получает смертельную пулю и возглашает: «Прощайте, паны-братья, товарищи! Пусть же стоит на времена вечные православная Русская земля и будет ей вечная честь!» Вот на крупном плане вражья сталь вонзается в казацкое тело: хрясть! Из рубленой раны течет густой кетчуп, смешиваясь с грязью и пылью. Казак (Борис Хмельницкий) падает на землю, гладит ее, проникновенно отчитывается: «Сдается мне, паны-братья, умираю хорошею смертью: семерых изрубил, девятерых копьем исколол. Истоптал конем вдоволь, а уж не помню, скольких достал пулею. Пусть же цветет вечно Русская земля».