Когда я был юношей,
в календаре было много красных праздников
и только один белый.
Изменилась эпоха,
красные праздники выгорели,
но белый праздник остался.
Накрахмаленную скатерть
хрустящую, как чистый лист,
стелите на стол.
Стихи приходят из будущего
и, когда наступает их время — гаснут.
Поэзия — это воздушные корни языка,
которыми сегодняшний день
прорастает в завтрашний.
И уже нестрашно
войти в новый день, в новый год,
потому что мы многое знаем о нем,
потому что оттуда пришли
любимые нами стихи.
Веселый центон
Wer spricht vom Siegen? Uberstehn ist alles.
Rainer Maria Rilke
Кто говорит о победе?
Выстоять — вот и все.
Когда на тебя наедет
красное колесо,
когда круги под глазами
и некуда больше спешить,
и все, что коллодий залил,
уже не следует шить.
Гурьянова и Каширка,
секонд-хенд и б/у
расщепили ошибкой
твою судьбу.
Стоишь ты урод уродом,
сунув цигарку в рот.
Ты был со своим народом
там, где был твой народ.
Леонид Леонов. «Игра его была огромна».
Прилепин Захар родился в 1975 году. Окончил филологический факультет Нижегородского государственного университета. Прозаик, поэт, журналист. Лауреат премий “Национальный бестселлер”, “Ясная Поляна” и др. Живет в Нижнем Новгороде.
Текст печатается в авторской редакции. Полностью книга выходит в серии “ЖЗЛ” издательства “Молодая гвардия”.
Глава первая
Родители. Зарядье. Детство
В девять лет ему приснился сон: он идет по цветочному лугу, Господь
начинает благословлять его и обрывает движение…
Иногда кажется, что биографию Леонида Леонова стоит начинать не с дня его рождения, вести рассказ не с московских улочек начала позапрошлого века, но из тьмы запредельных глубин, где зародилась искра его сознания.
“ Откуда же берется у всех больших художников это навязчивое влечение назад, в сумеречные, слегка всхолмленные луга подсознанья, поросшие редкими, полураспустившимися цветами? Притом корни их, которые есть запечатленный опыт мертвых, уходят глубже сквозь трагический питательный гумус в радикально расширяющееся прошлое, куда-то за пределы эволюционного самопревращенья, в сны и предчувствия небытия” — так говорил Леонов в “Пирамиде”.
Но даже он ответа не давал: откуда в художнике и творце это влечение назад, все дальше и дальше, минуя сны, память мертвых, отсветы прошлого, за пределы первых времен.
И едва ли нам найти тот волшебный фонарь, что дал бы возможность проследить таинственный, горний путь искры божественного духа, однажды обретшей себе пристанище на земле в сердце человека по имени Леонид Леонов.
Оттого мы лишь возьмем на себя труд по мере сил проследить путь этого сердца от светлого дня мая 1899 года до темного дня августа
1994-го.
Уже будучи стариком, Леонид Леонов сказал однажды, что у каждого человека помимо внешней, событийной, очевидной биографии есть биография тайная и ненаписанная.
Не без трепета мы берем на себя смелость совместить, сшить не самой ловкой иглой в нашем повествовании обе эти жизни воедино.
1. Горемыка-отец
Леонид Леонов родился в Москве в последний месяц весны, 19-го по старому стилю, по новому — 31-го, и был крещен по православному обычаю.
Отец — Максим Леонович Леонов, мама — Мария Петровна (в девичестве — Петрова).
К моменту рождения сына Леонида родители были женаты всего год, и проживут они вместе около десяти лет — с 1898 по 1908-й.
Отец Леонова публиковал стихи под несколькими псевдонимами, самый известный из которых — Максим Горемыка. По всей видимости, псевдоним отца является одной из первых нитей, которые связали судьбу самого Леонида Леонова с судьбою Максима Горького.
Скорее всего, Алексей Пешков, выбирая себе в 1892-м году свой народнический псевдоним, не мудрствуя, сделал его по готовому образцу: от Максима Горемыки до Максима Горького полшага.